давать что-то, чтобы успокоить ее и она смогла хорошенько поспать.
Не дожидаясь Кейда, Меррик боком открыл двери смотровой, оставив Кейда
просто смотреть.
Как только Кейд посмотрел на нее, он уже знал, что переменит свое решение.
Все его ранее сказанные громкие слова, забылись в мгновенье ока. Глядя на
нее сейчас, он вполне может разделить свирепость Меррика, когда тот зашел
к ней.
Она свернулась на боку, ее плечо было забинтовано, а рука безжизненно
покоилась на бедре. Ее колени было поджаты до груди, а одета она была в
одну из больничных рубашек, которые особо много не прикрывали.
Места на руках, которыми она разбила окно, были перевязаны.
Он в жизни не видел более уязвимую на вид женщину, и это поразило его до
глубины души. Ему было чертовски трудно дышать, его голову заняли мысли
об убийстве сукиного сына, того, кто так жутко ее оскорбил, а также мысли
об окружении ее поддержкой, нежностью и, черт возьми, о том, что ей нужно
прибавить в весе.
Меррик оглянулся на него с вызовом, будто говоря, а что теперь? Кейд только
вздохнул и кивнул в знак согласия. У него не было выбора. Домой она едет с
ними.
Глава 4
Когда Кейд припарковался у их дома, Меррик осторожно взял женщину на
руки и обернул вокруг нее свою куртку, чтобы защитить от холодного дождя.
Он вынырнул с заднего сиденья и рванул к входной двери. Кейд пошел
вперед и держал ее открытой.
- Занеси ее в гостиную, - скомандовал Кейд. - Я включу камин, чтобы было
теплее и посмотрю, чтобы такое дать ей поесть. Если не ошибаюсь, у нас был
суп.
Меррик занес свою драгоценную ношу в гостиную и уложил на диван. Ее
босой вид, в пропитанной больницей рубахе и всей в бинтах, сдавил ему
сердце.
Она была такой крошечной, такой хрупкой, и он не мог себе представить того
урода, что ранил такую женщину. Да, в общем-то, любую женщину, если уж
на то пошло. Это делало его разъяренным, а он должен был контролировать
выражение своего лица, потому что не хотел пугать ее снова.
- Я пока отойду и поищу тебе одежду, - сказал грубо Меррик. - Еще поищу
парочку одеял, чтобы тебе было теплее. Ты голодна?
Она осторожно кивнула, глаза ее потемнели.
- Когда ты в последний раз ела? - спросил он более мягким тоном.
Ее глаза налились болью. - Я не знаю. Похоже, будто вечность не ела.
- Ты знаешь, как давно тебе... больно? Что последнее ты помнишь?
Она опустила взгляд вниз и глядела на перевязанные руки. - Два ... три дня,
может быть. Я очнулась на берегу реки. Мне было холодно. Сначала было не
