Над рекой кружились чайки, точно чаинки в чашке. Они парили над каждой лодкой и пронзительно кричали, словно требуя чего-то. Если носильщик, идущий по палубе, ронял еду, чайки мигом набрасывались на добычу. На каждой крыше красовались яркие вертушки, свистки в виде птиц и куклы с колокольчиками. Наверное, они должны были отпугивать чаек.
А сами лодки! Сурового вида баржи, глубоко осевшие под весом тюков и ящиков. Гогочущие матросы на борту плюются в реку табачной жвачкой. Рыбацкие лодки с поднятыми носами, двухвесельные ялики и баркасы напоминают громадные черепашьи панцири. Некоторые украшены длинными флагами с эмблемами гильдии Лодочников.
Клент поднялся по деревянным ступеням на мост и подошел к дверям какого-то магазина.
— Заглянем сюда на минуту, — сказал он Мошке. — Здесь живет старинный друг, которого я обещал навестить при случае. В наших обстоятельствах он изрядно нам поможет. Могу я напомнить, что молчание — первое качество хорошего секретаря?
Приняв важный вид, он прошел в дверь, и Мошка последовала за ним.
Внутри магазинчик выглядел так, словно по нему прошлась горгона Медуза, превращая все в камень. На столе и подоконнике были разложены каменные перья, каменные трубки и цветы. У окна были подвешены два птичьих скелета, так, чтобы их изящное строение было лучше видно на свету. Там были каменные береты и каменные сандалии, каменные шарфы, ленты и монеты — и все это было выполнено с таким мастерством, точно эти вещи оставили здесь ожившие статуи. Мошке они напомнили окаменелости в водах реки Чог.
— Вот мы и пришли, — сказал Клент. — Ах, мистрис Дженнифер Бессел!
Мистрис Бессел оказалась коренастой загорелой женщиной, излучающей доброту. Ее голые руки побелели от муки, а волосы, выглядывавшие из-под чепца, были заплетены толстым узлом. Но интереснее всего Мошке показались ее муслиновые рукавицы с обрезанными пальцами.
— Мистер Клент! — воскликнула мистрис Бессел. От широкой улыбки ямочки на щеках превратились в глубокие бороздки. — Что, мой драгоценный друг, никак тебя виселица не дождется?
— Нет, нет, — заверил ее Клент. — Ни бог, ни черт, ни человек не сможет помешать мне навестить вас, дражайшая Джен.
Джен рассмеялась в ответ. Мошке смех показался натянутым.
— А это, — сказал Клент, показывая на Мошку, — моя племянница из…
— Чога! — договорила за него Джен. — Милочка моя, какие светлые у тебя брови!
Парусиновый капюшон защищал от воды волосы, но не брови. За долгие годы брови чогцев выцветали и становились почти прозрачными, что придавало лицам удивленное выражение. Мошка не была исключением.
