Мошка подумала, что Клент, будучи изрядно дородным, шагает по неровной дороге весьма проворно.
— Это гусак, — поправила она Клента, искренне удивляясь такой ошибке; с тем же успехом он мог назвать Сарацина кошкой.
— В самом деле? — сказал Клент и, достав из кармана перчатки, смахнул пыль с плеча. — Тогда советую поскорее свернуть ему шею. Будет весьма прискорбно, если ужин убежит у нас из-под носа. К тому же мертвую птицу легче нести и проще прятать.
Сарацин заерзал в руках Мошки и издал звук, похожий на бульканье закипающей воды. Он, конечно, не понял ни слова, но к тому, что Мошка покрепче прижала его к себе, отнесся неодобрительно.
— Сарацин — не ужин, — заметила она.
— О, в самом деле? Разреши поинтересоваться, что же он такое? Может, наш проводник через горы? Или твой заколдованный брат? Или нам предстоит перейти через мост, где в оплату принимают исключительно гусей? И смею напомнить, наша скромная провизия иссякнет быстрее, если в компании будет лишний клюв.
Мошка покраснела от злости. Клент осторожно покосился, задумчиво изучая ее лицо. Фигляр исчез, уступив место философу.
— Я ведь не напрасно упомянул провизию? Я просто уверен, что новый секретарь не мог допустить такую оплошность и отправиться в путь, взяв с собой из еды только несъедобного гуся. Всё настолько плохо?.. Ну что ж. Тогда следуй за мной.
С этими словами он свернул с тропинки и зашагал вверх по холму, где виднелась ярко раскрашенная часовенка, размерами не больше конуры. Под ее сводом деревянный святой сложил в молитве руки.
— Мистер Клент! — только и воскликнула Мошка, увидев, как мошенник достает из чаши для подношений горсть спелых ягод и кладет себе в карман.
— Обойдемся без истерик, девочка, — сказал тот, смахивая лист с головы святого. — Я лишь беру взаймы немножко провизии, которую возвращу в полном объеме, как только представится случай. Этот добрый малый…
— Добряк Построфий, — подсказала Мошка.
— Добряк Построфий… Он мой давний приятель. Присматривает для меня за всякой мелочью.
Клент сунул пухлую руку под свод часовни и достал оттуда коробку, завернутую в холст.
— Но… — начала было Мошка, да запнулась. Всё, что она может сказать, вызовет у Клента лишь смех.
«Но если мы заберем ягоды Добряка, — думала она в отчаянии, — как он сможет уберечь Чог от бродячих мертвецов? Он ведь должен брызгать соком им в глаза, чтобы они не нашли дорогу домой».
До сих пор Мошка не слышала ни об одном мертвеце, который бы поднялся из могилы, вернулся в Чог и забрался в свой бывший дом. До сих пор…
