Мошка стояла с открытым ртом. Даже не скажешь, что ошеломило ее сильнее: картина будущего, нарисованная Клентом, или сам Клент, потерявший всякое самообладание.
— Я… даже не думала…
— Еще бы. Зачем тебе?
Клент взглянул на нее со смесью жалости и сочувствия.
— Ладно, откуда тебе знать, — добавил он примирительно. — Хуже всего, я теперь сомневаюсь, что злосчастный печатный станок принадлежит Ключникам.
— Что?
В голове у Мошки все окончательно спуталось.
— Я подслушивал за дверью, как они допрашивали Хопвуда Пертеллиса, — сказал Клент. — Они хотели узнать, где этот чертов станок. Потом обсуждали, как трудно найти дрессированного крокодила на черном рынке. А потом… распахнули дверь и втащили меня внутрь за шейный платок.
— Что? Они тебя…
— Да, я попался. Начал заливать, что выслеживаю их, потому что хочу вступить к ним в ряды. Они не поверили. Они знали, кто я такой. Знали, что я работаю на Книжников. Знали все, что я написал в отчете Мэбвику Току. Ума не приложу, как так вышло.
Мошка моргнула. Услышанное не укладывалось в голове.
— Я не поняла, мы теперь работаем на Ключников? — спросила она.
— Нет. Нам надо бежать из города. В том отчете было мое имя. И твое тоже, Мошка.
Мошка почувствовала, что к каплям дождя на лице примешиваются слезы, и опустила голову. Она знала, что стоит поднять взгляд, и она увидит вдалеке Восточный шпиль. Тогда она точно расплачется.
— Мистер Клент, вы можете… можете оставить меня. Написать записку леди Тамаринд, что… вам больше не нужна эта работа, вы оставляете место мне. Вам так будет проще, я знаю.
Клент бесстрастно взглянул на нее. Дождь лил сильнее с каждой минутой, и парик Клента совсем промок.
— Нет, — сказал он тихо.
Потом нагнулся к Мошке и завязал разболтавшийся шнурок чепчика.
— На это я не пойду.
Канава вдоль дороги журчала, унося к реке мелкий мусор. В ту же сторону шли Мошка с Клентом. Вскоре они достигли брачного дома.
— Мошка, — сказал Клент, когда они поднялись на крыльцо, — за домом пришвартована лодка. Подведи ее к подвальному окну. Полукруглому. И жди меня.
Мошка молча кивнула. Она боялась, что если скажет хоть слово, то разрыдается. Пока Клент открывал дверь, Мошка обошла дом и, перебравшись через поленницу, подошла к реке. Время было позднее, так что единственные глаза, видевшие, как Мошка с Сарацином садятся в лодку, принадлежали курам во дворе.
Лодка была сплетена из ивняка, обтянута кожей и напоминала большую корзину. Внутри лежала пара весел. Швартовая веревка была обмотана вокруг столбика. Мошка представила, как Пирожок привязывает лодку: губа закушена от усердия, рыжие завитки падают на лицо. А затем она представила, как Пирожок выходит утром на берег покормить кур, ошарашенно смотрит по сторонам, а лодки-то нет. Пирожок заливается слезами.
