— Я молчу, великие льды… губы у меня, как лоскутья. Здесь у меня амулет Великого Города, он просит — пропустите меня… Мо-о… Утонул в снегах Пинь-янь… как корень капусты в бухте, нету!..
Амулет города ничем не грозит, — они будут вечны, льды. Молчит амулет, пять хвостов у него, как рыбы, как волки…
Подвигается по льдам Ту-юн-шан. Со скал он словно маленькая, черная галка. Щупает палкой трещины. Поют гулами густые льды. Трещины звенят, как птицы.
— О-о-ох!..
Забренчали бубнами, бубенцами скалы. На синие льды выпустили пургу. Оставляя позади себя белую пену, клубом прыгнула она на льды и покатилась.
А за пургой — лохматый и вечный тайфун. С моря перепрыгнул через горы, подогнул под себя скалы и на льды — желтый тигр. Вонзился зубом седым в тощую шею пурги и поволок ее с гоготом по льдам.
Льды ему, как море. Скалы ему, как волны, — треплет, гнет и бросает. В пропасти скалы; в трещины загибает пургу — с визгом ползет она. Так ей и надо, так ей и надо… Паро-то-то-га-га-а… Хо.
И человек попал тут как-то на льды. Человек без лодки, с палкой. Руку жмет к боку…
Хо.
Загнуть этого человека в кольцо, подхватить под полы и по льдам. Звенят льды, поют. Звенят скалы, поют.
6. Потому, что Хе-ми знает
А за бухтой — цвело неохватным цветом — море. С берега, ломая горбы, бежали неубегно скалы в тайгу. Облака над скалами плескались узкие, длинные и зеленые, как уаханга — морская капуста.
У лодок стоял Хе-ми и говорил:
— Слышу — по берегу идет. Ту-юн-шан. Теперь он за болотами ляги, а там долина Уепо и за долиной голый и желтый берег. Там русский. Он идет сюда. Слышу!
Сказали каули:
— Сердце твое, как дождевая туча, страшно и радостно. Когда уведет нас русский?
— Будем сегодня ночью гадать. На рыбе, на земле и на человеке. Все три скажут, когда придет второй человек с амулетом.
— Мо-о!..
Опять надел Хе-ми белый балахон, закрывающий ногти. Опять из священного кедрового дерева зажгли костер.
Протянул над дымом Хе-ми руки, сказал громко:
— Ты, пылающий выше гор и ниже моря: слушай. На рыбе, на земле и на человеке будем задавать вопросы. Ты будешь отвечать. Души наши сгорели и пепел нашего горя задымил — съел голову…
— Мо-о!.. — сказали каули.
Чужой, неследный[2], как прошедшие годы, старик Хе-ми. Голос длинный и тонкий, как уаханга, ногти над костром, как бабочки.
Лицом неслышным под запахами смолы смотрит с гор — огни — ночь. Трубка у ней — кедры, искры ее табаку — волчьи глаза. Верно.
— Смотри: рыбу беру за хвост. Рыба с голубым плавником и с языком, как у человека — Шуни. Видишь — живая, бьется. Слышишь — кричит. Ты слышишь, я нет. Смотри!..
