— Ты что испугался, Микко? — смеется Эйно.
— Гм, — бормочет Микко, немного успокоившись. — Я думал, это опять медведь.
— Что ты говоришь? Ты видел медведя?
— Да, мне повстречался медведь. Едва не сбил с ног.
— Что он, так быстро бежал?
— У-у-у, несся, как пуля! Это вы, видать, его так напугали.
Мы переглядываемся. Уголки рта у Эйно выражают недовольство, Альфред почесывает подбородок. Дальнейшая погоня теперь бесполезна. Медведь наверняка нас учуял. Или, быть может, услышал. Теперь он промчится без остановки много километров подряд.
— Присаживайся, Микко, — говорит Альфред. — Мы как раз сварили кофе.
Микко опускается на траву. Время от времени он кидает на меня любопытный взгляд. Заметив это, Эйно, объясняет:
— Этот чудак швед, он приехал фотографировать медведя.
Микко смотрит на меня испытующе.
— Гм, — говорит он, — если тебе надо снимать медведя, можешь пойти со мной. Я почти каждый день встречаю медведей.
Эйно и Альфред хохочут. Эйно протягивает Микко свою чашку и наливает в нее кофе. Потом спрашивает, не нашел ли он свою чудесную Звезду Лапландии. Микко что-то бормочет.
— Она лежит там, где лежит. Ворам и бандитам ее не найти.
Эйно и Альфред снова разражаются хохотом, смеются как-то злорадно, бессердечно. Альфреду так весело, что он кидается навзничь в траву. Даже собака, и та пару раз громко тявкнула.
Микко сердито озирается, губы его складываются в угрюмую гримасу. От этого он становится еще смешнее, и Эйно с Альфредом захлебываются от смеха, из глаз у них катятся слезы.
Что до меня, то мне трудно участвовать в этом неугомонном веселье, оно мне непонятно. Ведь история с пропавшим корундом — трагедия, день и ночь мучившая Микко, его мечта, которой так и не суждено сбыться.
Микко держит в руках большущую чашку с кофе, еще слишком горячим, чтобы его можно было пить; рука его дрожит, и кофе расплескивается через край. У него сердитый и несчастный вид человека апатичного и разочарованного в жизни. Впалые щеки, широкий плоский нос, слегка выступающие скулы и острый подбородок с редкой бородкой. Сейчас он рассержен, и в глазах у него сверкают угрожающие искры, а несколько минут тому назад, прежде чем Альфред и Эйно стали над ним насмехаться, глаза его, были мягкими и добрыми.
Я просто не могу его не пожалеть. Мне кажется жестоким подтрунивать над ним. И чтобы как-то сгладить злорадный и бездумный хохот моих спутников, я осторожно говорю:
— Да, обидно вышло с этим редким камнем. Но ты его в конце концов найдешь.
