.
Церковь тоже косо смотрела на любовную связь короля, и проповедники не стесняясь обвиняли Агнессу со своих кафедр в святотатстве. В средневековой Франции влияние церкви было еще слишком велико, и даже король был вынужден с ней считаться. Поэтому первое время Карл старался держать в тайне новую любовь. Но все было тщетно: как он мог скрывать счастье, которое источала каждая пора его естества?
Впрочем, при маленьком дворе в Пуатье все жили одной жизнью. Поэты и музыканты давали свои представления, а Карл с удовольствием разделял всеобщее веселье, естественно вместе с Агнессой. Не от этого ли нового ощущения счастья он внезапно потерял всякий интерес к войнам? Он перепоручил командование войсками старшему сыну, дофину Луи, с задачей вынудить англичан снять осаду с Дьепа. Карл благосклонно отнесся к предложению своего кузена, герцога Орлеанского, стать посредником в мирных переговорах. Враги Франции были уже на последнем издыхании: соперник Карла по претензиям на французский престол, английский король Генрих V, и непокорный вассал, герцог Бургундский, Филипп Добрый поняли, что им не удастся сломить сопротивление французов. После пятнадцати лет победных завоеваний Карл VII больше уже не был «королем Буржским». И тогда герцогу Орлеанскому было официально поручено выступить посредником, а король смог вернуться к своим любовным утехам, все больше и больше забывая о законной супруге. А у той хватило ума не беспокоить мужа напоминаниями о своем существовании. Посему все было бы хорошо между влюбленными, если бы Агнессу не угнетала совесть. Не будем забывать, что она была очень набожна. Король совершал с ней грех прелюбодеяния – значит, спасение ее души под угрозой! Ее духовнику, отцу Дени, пришлось вновь пойти с Богом на компромисс, позволявший ей пребывать в грехе, не подвергаясь слишком большому риску.
– Отец мой, я грешу вместе с королем, – призналась она исповеднику. – Мне случается приводить в смущение окружающих, появляясь перед ними в прельстительных одеяниях, я люблю роскошь, яства. Мои сердце и мысли заняты греховными желаниями, от которых я хотела бы избавиться, чтобы мне отпустились грехи… Как я могу это сделать?
Отец Дени, в отличие от некоторых более строгих пастырей, не хотел лишать французского короля удовольствий. От этого зависела его собственная карьера священнослужителя. Ответ исповедника облегчил совесть прекрасной кающейся женщины:
– Нехорошо, дочь моя, слишком казнить себя за совершенные ошибки. Поверьте мне, вопросы созрели в моем сознании, и я должен задать их вам… И коль скоро только я один имею право делать это, я и понесу ответственность перед Господом нашим за то, задам я их или нет.
