- Прости, девочка? если бы я что-то могла? - всхлипывала тетя, пятясь к двери.
Лима убрала руки от лица.
Нож, который она выронила, лежал где-то возле кресла?
Шум мотора приближался. Его звук хорошо знали в Блоке 3 Восток. Так работает мотор у фургона похоронной команды.
Тетя Кира открыла дверь и выглянула через проем на улицу. Машина приближалась с востока, подскакивая на неровной дороге.
- Это сон? - пробормотала Лима, делая сначала один шаг, потом сразу другой. - Я все еще сплю, а когда проснусь, страшное закончится.
Холодный голос внутри нее никуда не делся.
Прекрати распускать нюни. Ты не ребенок.
Он был прав. Папа умер, значит, все, что ее связывало с прошлым - и детством, - кануло в лету.
Встреча с Агисом превратила ее мир в руины, а смерть отца растерла их в пыль. Лима осталась одна посреди необъятного поля серого праха.
Спустя минуту она обнаружила себя на крыльце. Фургон, выкрашенный в черное, замер напротив нее зловещим, кошмарным пятном.
- Лима, у нас пятнадцать минут на то, чтобы попрощаться, - сказала тетя Кира, - ты знаешь порядок.
- Конечно, знаю. - Сказано ровно и твердо.
Молодец, похвалил внутренний голос.
Двое илотов, одетых в черное, открыли створки и отошли в сторону. Лима сошла с крыльца, приближаясь к машине.
Она видела это много раз. Родственникам выделяли время, чтобы попрощаться с покойником, затем зловещая машина увозила его навсегда. Тело сжигали, смешивали пепел с пеплом других людей и отвозили на поля, в те области секторов, где занимались выращиванием зерновых. Впрочем, не только туда. Могли удобрить и лесные посадки и добавить в удобрения для оранжерей, где для Олимпии выращивались цветы.
Отец лежал на специальной выдвигающейся подложке, накрытый до подбородка куском пластика. Кровь смыли с лица, и в свете лампы, укрепленной на потолке фургона он казался бледным, как мел. Впрочем, там и было. Лима знала, что бывает, когда перерезана сонная артерия.
Кира встала рядом. Лима испытала сильнейшее желание грубо оттолкнуть ее, накричать, сделать побольнее. Однако какой смысл? Отца это не вернет.
У них обеих не осталось больше живых родственников.
- Записки не было? - спросила Лима.
- Нет. Полиция ничего не нашла.
Мигая вращающимися маячками, полицейская машина как раз вырулила из-за угла и медленно покатила вдоль тротуара. В нескольких метрах от фургона она остановилась. Полицейские-илоты оставались внутри, внимательно наблюдая за Лимой и остальными. Они могут арестовать всех за малейшее подозрение в нарушении порядка. Даже просто за громкий разговор или плач. Законы, написанные господами для илотов, запрещают им даже скорбеть в полную силу.
