Конечно, это только домыслы, но домыслы, имеющие под собой вполне себе научное обоснование. Но это потом были домыслы, рассуждения, размышления, а пока — Сергей, отброшенный волной, образовавшейся после падения чудовища замер, глядя на битву титанов.
В тот момент, когда монстр выскочил из моря, Сергей как раз оглянулся, пытаясь определить — пришла его последняя секунда, или нет? А когда перед носом преследователя из воды вырос живой небоскреб — замер, окаменев от ужаса и восторга — никто и никогда не видел подобной картины, и вряд ли ее увидит!
Оба монстра ревели, как разъяренные моржи, борющиеся за стадо самок. Щупальца на голове тварей сплелись в шевелящийся клубок, от которого расходились волны, окрашенные темной "краской". Кровь в темноте казалась угольно-черной, и только когда она попадала под свет одного из ловчих фонариков, становилась вишнево-красной, обычной кровью живого существа, которое можно убить — если, конечно, имеешь в запасе что-то вроде торпеды или глубинной бомбы. И лучше — парочки бомб.
Зубы обеих тварей полосовали морды друг друга, снимая с черепа за раз по нескольку десятков килограмм плоти, и у Сергея, повисшего в воде, как поплавок, вдруг отстраненно от сознания проскочила мысль, что такими темпами гады прикончат друг друга за считанные минуты.
Действительно, для того, чтобы убить противника, достаточно лишь проломить череп, сняв с него защиту в виде непробиваемой ножом шкуры и толстого слоя мяса, наросшего на громадной башке за те годы, что монстры пожирали все, что появляется в поле их зрения. Наверное — достаточно. Чтобы нарастить эдакую массу, монстры должны были жрать много, очень много лет. И если они воевали за территории, если схватки между ними происходили регулярно — вряд ли все поединки заканчивались смертью противника. Регенерация у морских чудовищ должна была быть просто потрясающей. Не хуже чем у Сергея — метафорфа волей преступного колдуна Гекеля. Или Декеля — как его назвали с рождения.
Сколько времени продолжалась битва титанов — Сергей не запомнил. Секунды? Минуты? Часы? Может быть. Время будто перестало существовать. В памяти остались лишь ночь, звезды, сияние огней чудовищ, вспененные кровавые волны, утробный глухой рев, удары гигантских хвостов, хлещущих, как исполинские кнуты, блеск кинжально-острых зубов и скрежет костей, по которым скребли эти зубы. А еще — вонь — тухло-рыбная и кровяная, будто рядом разделывали целое стадо коров.
