Губенко сидел в углу на скамье и перебирал струны старенькой гитары.
— Этот Темка — настоящий самородок, — сказал Зимин, отбросив «Ниву» на стол. — Ничего не видел, кроме этой тайги. И абсолютно неграмотен, заметьте… Одна… женщина… пыталась его учить. Тихон запретил. Он бьет Темку смертным боем, другой давно бы смирился, а Темка…
— Непостижимая жестокость! — сказал Рогов.
Зимин с грустью и чуть насмешливо посмотрел на Рогова.
— Вы провели в Сибири детство — и удивляетесь? Мы с вами никогда не поймем этих людей и ничего в их жизни изменить не сможем. Темка, в сущности, обречен. Это Сибирь. Другой мир. Другая планета.
— Вы полагаете, — спросил Рогов, — что ничего изменить нельзя?
— Уверен.
— Я думаю иначе.
— Господа, а вы таракановку когда-нибудь пили?! — неожиданно громко спросил Губенко.
— Что это? — не понял Рогов.
— Водку, настоянную на тараканах, пили?
Рогов брезгливо поморщился, а Губенко, захохотав, отбросил гитару на постель и, хлопнув дверью, вышел из избы.
Рогов потрогал гитару.
— Вы недурно владеете приемами джиу-джитсу, — сказал Зимин, разглядывая Рогова.
— Как видите, я знал, куда еду, — усмехнулся Рогов и неожиданно спросил: — Вы живете здесь под охраной?
— Зачем им меня охранять? Выбраться отсюда без проводника практически невозможно. Если вас не пристрелят, вы пропадете в тайге.
— Почему они вас держат?
— Мы условились: обо мне не говорить.
Рогов взял гитару… Перебрал струны и запел, очень тихо, потом чуть громче:
«Я вам пишу, случайно, право,
Не знаю как и для чего.
Я потерял уж это право,
И что скажу вам?.. — ничего…»
К домику, где находились Зимин и Рогов, подошла Тася. Она проскользнула в калитку, хотела было открыть дверь, но, услышав голос Рогова, прислушалась.
«Безумно ждать любви заочной, —
В наш век все чувства лишь на срок…»
Она остановилась и стала слушать, прислонясь к стене.
«Но я вас помню, да — и точно
Я вас забыть никак не мог…»
Сквозь мутное, давно немытое стекло она разглядела Зимина, сидящего у стола, и краешек гитары в руках другого, невидимого ей человека. Но ей не надо было его видеть. Она знала и помнила этот голос с детства.
Тася стояла, прижавшись к бревенчатому срубу, и слушала. Потом, не дослушав романс до конца, толкнула дверь в избу и вошла в тускло освещенную горницу. Зимин и Рогов оглянулись на дверь.
— Тася? — неуверенно произнес Рогов.
— Боря… — так же тихо ответила Тася.
— Вы интересовались, как я сюда попал! — сказал Зимин. — Вот вам и ответ.
