Куманин усмехнулся в ответ.
— Кочегар на паровоз мне нужен, — сказал Васильянов. — Кочегаром пойдешь?
— Кочегаром? А чего не пойти. Можно и кочегаром.
А дотошный мужичонка все не отставал от растерявшегося Харитона, опасливо разглядывавшего Куманина.
— Неужто баба, — недоверчиво расспрашивал мужичонка, — и пнем прикинуться могла?
— А вот и могла! — не отрывая взгляда, огрызнулся Харитон.
— А кто видел? — допытывался любопытный слушатель.
— Кто-кто!.. — огрызнулся Харитон. — Люди видели!
И, не дожидаясь, когда Куманин вновь обратит на него внимание, хлестнув лошадь, выехал за ворота.
Суббота и Зимин уже без повязки на глазах, ведя лошадей под уздцы, вышли из густого ельника на пригорок, откуда Зимину открылась обширная поляна с несколькими приземистыми, крытыми соломой бревенчатыми избами с крохотными подслеповатыми оконцами. Избы окружал высокий, в полтора человеческих роста, забор. А над всем этим странным поселком возвышалась высокая скала, поросшая лесом.
Зимин оглянулся на Субботу.
— Где мы? — спросил Зимин.
— А этого я тебе не скажу, Кирилл Петрович. Извини — не скажу. Божьи люди тут живут.
Высокий рыжебородый мужик распахнул ворота.
— Силантий?! — узнал его Зимин.
— Здравствуй, офицер! — глядя исподлобья, ответил Силантий.
Зимин увидел черные приземистые избы, стоявшие как бы по кругу, а в середине, на неширокой, поросшей травой площади, возвышалось небольшое строение с крестом на крыше — не то часовня, не то церковь.
Навстречу им, через площадь, помахивая прутиком, шел артиллерийский поручик Губенко, в сильно поношенном кителе, без погон, но тщательно выбритый, с аккуратно подстриженными усиками.
— Да… божьи люди… — мрачно усмехнулся Зимин, поглядев на Субботу.
Они подошли к избе, выделявшейся среди других своими размерами, с крытым двориком и крепкими, окованными железом, воротами и калиткой.
— Марфа! — крикнул Суббота. — Отвори.
Калитка открылась, и из нее выглянул белобрысый мальчуган лет четырех. За ним вышла Марфа, жена Субботы, высокая, по-прежнему статная.
Она кивнула Субботе, с нескрываемым удивлением посмотрела на Зимина.
— Тася где?
— К лошадям пошла, — ответила Марфа.
— Позови, — сказал Суббота и, дернув мальчонку за ухо, подмигнул Зимину. — Вот он, живой календарь — сколько я тебя поджидаю. Аккурат с его рожденья.
Они вошли в избу, обставленную тяжелой городской мебелью, с темными старинными иконами в углу. Зимин с удивлением разглядывал неожиданную в таком месте обстановку, когда в дверях показалась девушка в длинной деревенской юбке, в платке, по-крестьянски опущенном на глаза.
