Генка продолжает:
— Нас было трое. И каждый из нас мог бы составить счастье этой прекрасной блондинки с незавершенным высшим образованием. Но я слишком много болтал, наш отвергнутый друг слишком долго думал, и гордая блондинка выбрала не лучшего из нас.
Все хохочут. Толик бросается к Генке.
— Ну я тебе сейчас покажу!
К а т я спешит на помощь. Они вдвоем, смеясь, обрушиваются на Генку. Пленка рвется. Все хохочут. Сева зажигает свет. Ася смеется.
Ночная электричка. Сева и Ася сидят в пустом вагоне. Только у двери в тамбур дремлет пожилой мужчина в железнодорожной форме.
— Я уверен, — говорит Сева, — каждый человек о чем-то мечтает. Только у одного мечта — пошел в магазин и купил. А у другого такая — всей жизни не хватит. А еще бывает — человек о чем-то думает, чего-то хочет, а сам этого понять не может.
— Это плохо? — спросила Ася.
— Нет, — говорит Сева. — Значит, человек что-то ищет в себе, ему что-то надо, большое… важное…
Ася и Сева идут мимо сруба, подходят к Асиному дому.
— Когда плывешь кролем, — объясняет Сева, — ноги работают ножницами. Движения резкие, быстрые. Воздух набрал — голова в воду, выдох. А рука…
Ася остановилась.
— Пришли? — спрашивает Сева.
— Да.
Из калитки выбежал Шарик, бросился к Асе, запрыгал, тихонько завизжал.
— До свидания, — говорит Ася, протягивая Севе руку.
Сева пожал ее руку, задержал.
— Ася, — говорит он взволнованно. — Я с первого раза, как только увидел вас тогда, в электричке… и потом… Ася, я все время думаю о вас. Думаю… нет, это не то… Я понял, что я…
Ася вырвала руку.
— Не надо, Сева.
Ася побежала к калитке.
— Шарик, домой! — из-за забора позвала Ася.
Шарик побежал к дому.
Летний вечер. Еще светло. Новый район Москвы невдалеке от завода. Светлые восьмиэтажные корпуса, облицованные керамической плиткой. Широкие полосы витрин просторных магазинов. Кинотеатр с фасадом, выложенным мозаикой. Небольшой зеленый массив парка.
Возле кинотеатра толпятся зрители, ожидающие сеанса, прохожие. Задрав голову, смотрят, как по карнизу пятого этажа дома напротив идет котенок. Он испуган, кажется, вот-вот сорвется. Павел в нарядном светлом костюме, покуривая, наблюдает за котенком.
— Не убьется. Кошки живучие, — говорит полный мужчина в шляпе.
— Это же котенок, — с тревогой возражает маленькая девочка с портфелем.
— А котенок — не кошка? — смеется продавщица, высунувшись из табачного киоска.
Котенок судорожно пытается удержаться на узком карнизе, делает неловкое движение, срывается, но в последнее мгновение цепляется передними лапами за карниз.
