Уходящие в вечность | страница 33

Владимир Михайлович одним из первых протянул руку бывшим немецким солдатам, приехавшим с акцией примирения в Санкт-Петербург в середине 1990-х годов. И то, как он сделал это, заслуживает отдельной оценки. У него не было величественности или превосходства в отношениях между победителями и побежденными. Как он не раз говорил, этого и не требовалось, ведь встречались солдаты, которые по разные стороны фронта вели одну и ту же окопную жизнь, страдали от лишений, голода, холода и сырости Синявинских болот. Немецкие ветераны это сразу же оценили по достоинству и всякий раз, приезжая в Ленинград, интересовались здоровьем «маленького русского ветерана».

К сожалению, теперь Владимир Михайлович Спиндлер присоединился к ушедшему поколению. Но забыть этого человека будет невозможно. После себя он оставил два памятных камня: на Синявинских высотах и у немецкого кладбища в Сологубовке. На обоих выбита одинаковая надпись: «Здесь будет сооружен памятник солдатам Ленинградского и Волховского фронтов».

Памятный камень Спиндлера в Сологубовке

Книг с таким или подобным названием написано множество. Многие войны прогремели с давних времен, ведутся они и по сей день. И у каждого очевидца – свои воспоминания о его личной войне.

В этом Николай Никулин, бывший сержант Волховского фронта, не одинок. Он тоже рассказал о своей войне. Но то, как он это сделал, заставляет после прочтения его воспоминаний задуматься, ощутив особый взгляд неординарного человека на эпизоды, случающиеся в каждой войне. Более полувека Николай Николаевич проработал в Эрмитаже хранителем нидерландской и немецкой живописи. Он автор свыше 200 книг и статей, заведовал кафедрой зарубежного искусства в Институте имени Репина, являлся профессором и членом-корреспондентом Академии художеств.

Когда закончилась Вторая мировая война, чудом оставшийся в живых сержант Никулин (за четыре года ему довелось побывать связистом, снайпером, санинструктором, артиллеристом, разведчиком и простым пехотинцем) попал в новые для себя условия. Предстояло приспосабливаться к мирной жизни, устраивать собственный быт. О войне вспоминать не хотелось, мысли о ней были неприятны. Учеба и непрерывная работа помогли на время уйти от тяжких военных переживаний. Но постепенно годы смягчили пережитое, и война вернулась воспоминаниями. Они нахлынули на него поздней ненастной осенью 1975 года, когда он проводил отпуск в одиночестве в Прибалтике на берегу моря. За неделю родилась рукопись книги, которую Никулин оценивает как «спонтанное, хаотическое изложение обуревавших меня мыслей». Для него она стала «попыткой освободиться от прошлого, чтобы выскрести из закоулков памяти глубоко осевшую там мерзость, муть и свинство». Описания боев и подвигов в ней сведены к минимуму. Это восприятие войны тех, кто расплачивается за все, гибнет под пулями; кто, в отличие от генералов, победоносных мемуаров не пишет.