– Как там Маруся? – спросил Федя.
– Ох, даже не спрашивай! Мало нам зареченских ужасов, так сегодня новое горе добавилось – ночью корову папину украли. Прямо из хлева увели, замок сорвали. С бабушкой плохо – левые рука и нога отнялись. Маруся заперлась в маленькой комнате, тихо скулит. Боится, что ее тоже украдут, как корову.
– О Господи! – подошла Дуся. – Да как же это? Не успели поставить в хлев, как тут же украли! Кто же это сволочь такая?!
– Думаем, что это Степа Кузин, больше некому. Он же ближе к большаку живет, вот и видел, наверно, как папа корову вел. Он теперь полицай, ему все дозволено, – горестно сказала тетя Оля. – Пойду сына кормить, да помыть его надо, – закончила она.
Я все время молчал, пораженный их новой бедой. Да и что можно сказать в утешение? Все смотрел и смотрел им вслед, пока не перешли они мосток и не скрылись на том берегу. Дуся и Федя продолжили свои дела у бани, а я пошел складывать поленья.
Почему-то хотелось заплакать. Видимо, за последние дни я как бы сроднился с Марусей, дядей Колей и Лёнькой. Их горе воспринимал как свое.
***
Под вечер мужики пошли в баню, на первый парок. Мужики – это я и Федя. А женщины обычно моются после мужиков. Мы разделись в предбаннике, вошли в баню. Остатки дыма еще сохранились. Сильно щипало глаза, и в горле першило. Федя подал мне ковш холодной чистой воды:
– На, промой глаза. И дыши через нос – першить в горле не будет.
Я так и сделал – стало легче. Чтобы воду подогреть, он железными щипцами ухватил камень с печки и бросил в кадку. Вода запузырилась, забурлила брызгами. «Как это Федя не боится ошпариться?» – испугался я за него. Потом он приготовил мне шайку теплой чистой воды и тазик щелочной воды (с прокипяченной золой).
– Голову и тело мой щелочью из тазика, – сказал он мне. – Только будь осторожным, не торопись. Следи, чтобы щелочь в глаза не попала. Промывать и окачивать тело будешь чистой водой из шайки.
– А мыло? – задал я глупый вопрос.
– С начала войны мыло нигде не достать. Терпи, казак, атаманом будешь, – пошутил он. Вылил ковш воды на печку, чтобы пару поддать, и полез на полок париться.
Даже внизу, на лавке, стало жарко.
Я вымыл голову скользкой щелочной водой, потом – чистой теплой. Федя хлестал себя березовым веником.
– Полезай ко мне, попробуй веничка, – позвал он.
Из любопытства я залез на полок. Федя несколько раз шлепнул меня. Я задохнулся от горячего пара, поднятого веником, и сбежал вниз, на лавку. «Нет, парилка не для меня. Лучше на лавке скользкой водой тело помою», – решил я.
