«А почему же сейчас отступаете»? – хотел задать я больше всего волновавший вопрос. Но не решился: такой растерянный и усталый был командир. И не решился попросить его показать мне свой танк изнутри – что там и как.
– Каша готова. Зовите своих товарищей, – сказала мама. – И чаем я вас напою.
Танкист вышел из кухни. Через минуту вернулся один, но с тремя котелками.
– Кашу в котелки положите, пожалуйста, – обратился он к маме. – Мы торопимся, поедим на ходу. Спасибо вам за все.
Мама наполнила котелки до краев. Я неотрывно смотрел на танкиста.
– А ты верь, сынок, – сказал он мне, как будто угадал мой невысказанный вопрос. – Наполеона без штанов прогнали с нашей земли – и Гитлеру шею свернем, будет время. Только выживи, дорогой. Всем смертям назло выживи! Чтобы увидеть нашу победу! – он говорил тихо и медленно, словно выдавливая слова.
Словно догадывался, какие муки нам предстоят.
Мне даже страшно стало.
Бабушка рядом стояла. Прослезилась. Перекрестила танкиста и тихо сказала:
– Да храни тебя Господь. Да покарай всех супостатов.
Танк ушел. Я не знал, кто такой Наполеон, но слова танкиста запомнил.
По дороге по-прежнему шли отступающие солдаты. Налетели немецкие самолеты. Низко-низко летали и строчили из пулеметов по солдатам. Немцам никто не мешал. Наших самолетов не было видно (взрослые говорили, что Сиверский аэродром полностью разбомбили фашисты). Мы с Тоней убежали с крыльца и спрятались под кроватью. Разорвалось несколько бомб, полопались стекла в окне. Бабушка стояла на коленях, молилась Спасителю. Мама лежала на полу. «Маму убили!» – закричала Тоня и бросилась к ней. Но мама обняла ее, прижала к себе. Улетели самолеты, все затихло. И только на кустах сирени под разбитым окном снова чирикали воробьи. Я удивился, подумал: как они могут чирикать?! Ведь минуту назад их тоже могло убить!
– Все! – сказала мама. – Здесь оставаться очень опасно. Надо уходить от дороги подальше.
Она накормила нас кашей, потом собрала необходимые вещи, документы. Уложила их в заплечные мешки – большой для себя и маленький для меня. В руках у мамы еще были сумки с продуктами, примусом и посудой. Я нес лопату и банку с керосином для примуса. Тоня и бабушка шли налегке.
На улице я оглянулся. Наш дом показался мне маленьким, сиротливым. Что-то с ним будет?
