Проходит вечность, прежде чем Стивен открывает дверь. Когда я наконец вижу его лицо, его рот подергивается, словно он испуган, или обеспокоен, или раздражен. Что бы он ни чувствовал, это нехорошее чувство. Не то чтобы я ожидала, что, увидев меня, он будет на седьмом небе от счастья. Он явно избегал меня, и это царапает мои и без того измотанные нервы, словно колючка. Я открываю рот, чтобы завопить на него, но звук застывает где-то в горле. Вместо крика у меня вырывается жалкий хрип, вялый и грустный. Стивен гримасничает в ответ. Смотрит в пол.
Я делаю еще одну попытку. На этот раз мне удается выдавить из себя:
– Эй.
Он что-то бормочет в ответ. Я не могу разобрать слов, но полагаю, что это приветствие, поскольку он человек.
– Ну, и…
Стивен снова бормочет. Мой гнев снова начинает закипать.
– Похоже, ты мастак по этой части.
Моя реплика привлекает его внимание.
Я делано улыбаюсь.
– По части грубости.
Он смотрит, широко раскрыв глаза, что меня более чем устраивает.
– Нет, – говорит он. Ничего больше – одно толь ко слово «нет».
Мы уставились друг на друга. Нам становится по-настоящему неловко.
– Что тебе нужно? – спрашивает Стивен.
– А теперь объясни мне – разве это не грубость? – говорю я.
Он вздыхает, глубоко и с невероятной для этого времени дня усталостью. Возможно, он страдает бессонницей.
– Ты права. Извини.
Это неожиданно. Я ждала, что он огрызнется в ответ или захлопнет дверь у меня перед носом.
– Может, хочешь зайти?
Он так задает этот вопрос, словно интересуется: не нужно ли мне, чтобы он стал донором костного мозга.
И тут я чувствую неловкость. Зачем я вообще сюда пришла? Вероятно, я ожидала, что мы накричим друг на друга у порога, а потом я потопаю к себе домой и проведу остаток дня, извергая проклятия на тему о том, как бесконечно кошмарны остальные люди. Теперь же у меня есть выбор: из нас двоих я могу быть грубой и сумасшедшей, потому что именно я пришла к нему, или же могу принять его приглашение.
– Ладно.
Стивен делает шаг в сторону, чтобы впустить меня. В квартире у него холод собачий, и мне приходится растирать руки, внезапно покрывшиеся гусиной кожей.
Я с первой минуты понимаю, что его квартира уютней нашей. Расположение комнат такое же, но у нас полно картонных коробок, а мебель самая пестрая. Мама назначила меня ответственной за обустройство квартиры, а это означает, что воз и ныне там. Наверное, с ее стороны это было проявлением любезности: дать мне карт-бланш, позволив решать, как будет выглядеть наше новое жилье. Но распаковывание вещей – занятие столь неувлекательное, что мы все еще живем так, словно въехали только вчера.
