Он первым, давая знак орхонам и кэбтеулам, схватился за кошму. Они высоко подняли над головой Мункэ и его жену.
— А, хурый! — крикнул Хубилай. — Слава Хагану — Владыке середины мира, что есть середина всему…
В степи еще не смолкли радостные крики, а к Мункэ уже подвели несчастных сторонников Туракины.
Их раздели до пояса и бросили на землю.
Кэбтеулы ударили в барабаны, и Мункэ, сжалившись над заговорщиками, велел сломать им хребет. Они стойко, без единого крика, как и подобает знатным монголам, приняли смерть. Так в свое время погибли Джамуха и Джучи — названный брат и старший сын Чингиса…
Год Мыши принес большую войну. Армянский царь Гетум просил Мункэ о помощи против багдадского карифа. Он писал хагану, что агаряне не дают паломникам прикоснуться ко Гробу Господню.
Мункэ призвал к себе Хулагу и приказал ему наказать халибо-солтана.
Китбуга лично снаряжал свой тумэн. Он смотрел, чтобы каждый нукер имел по два колчана стрел, кожаную баклагу-борхото, далинг, где должно храниться сушеное мясо, хотя в случае крайней нужды любой монгол мог рассечь вену запасной лошади и утолить жажду кровью, а потом перевязать рану жильной ниткой.
Хулагу приказал уйгурам и киданям покинуть степи, лежащие между Каракорумом и Бишбалуком и навести мосты через бурные горные реки.
Собираясь на войну, Китбуга говорил, что она будет последней для монголов. Об этом написано в книге судеб. Но Борогчин не разделяла уверенности мужа. Однажды она не выдержала, сказала, что хорошо бы Архаю остаться дома.
Китбуга сдвинул к переносью желтые клочья бровей, спросил хмуро:
— Разве можно удержать в клетке вольного кречета?
Услышав их разговор, тяжело поднялась со своего ложа Алга-хатунь.
— Я подзадержалась на этом свете, — сказала она, щуря подслеповатые глаза. — Асуры уже давно стучатся в нашу юрту. Если ты не убережешь Архая, погибнет весь наш род.
Китбуга молча вышел из юрты и долго смотрел, как на горизонте медленно гаснет узкая розовая полоса заката.
Слова Алга-хатунь зародили в душе сомнение. Он хотел просить Хулагу разрешить Архаю остаться дома, но потом раздумал. Если сын узнает об этом, то будет презирать его.
На рассвете в ханскую ставку пришел Буха-заарин. Он был в боевых доспехах.
— Ты нарушил обет? — спросил Хулагу.
— Нет, — ответил Буха-заарин.
— Тогда что привело тебя к нам?
— Вам понадобится моя помощь.
Столпились стада за рвами, гурты и табуны. Нукеры не спеша седлали коней.
Китбуга знал, что впереди их ожидает долгая дорога, и не всем суждено вернуться к родным очагам.
