На другой день осмотрелись. Оказалось, что мы находимся двумя-тремя километрами ниже по течению Чулыма от районного села Зырянки. Наше беспрерывное движение на север приостановилось из-за сильного разлива Чулыма. Надо было ждать, когда осядет вода. Ждать, так ждать! Развернули палатки. У кого пологов не было, стали делать шатры из веток. Кто-то вырыл землянки на высоком берегу.
Здесь нам впервые выдали продовольственный паёк, состоящий из ржаной муки, растительного масла и солёной воблы. Поскольку не было никаких печек, из муки поначалу делали баланду. Потом кое-как сляпали примитивные глиняные печки и принялись печь хоть плохой, но хлеб.
Возле Зырянки к нам прибавились такие же горемыки – ссыльные из Хакасии. Хакасы были, видать, из зажиточных: в хорошей яркой длиннополой одежде с бусами, с золотой расшивой. Все с косами. И обувь у них была ладная. Они стояли отдельным табором неподалёку, и дети ходили на них смотреть. Поразило, что в хакасском таборе и не подумали ничего делать наподобие сортиров. Наши мужики сразу, как только разгрузились, выкопали ямы и сделали туалеты, а хакаски «ходили до ветру», где им приспичит. Присядут на корточки, сделают своё дело и пошли дальше. Всё у них закрыто длинной и широкой одеждой. Наши над ними подсмеивались. Что с них возьмёшь? Таков был у них обычай – дети степей и кочевой жизни!
Примерно через неделю уровень воды в Чулыме спал, и нас всех перевезли на правый берег для дальнейшего следования. И опять та же разбитая просёлочная дорога. На телеге сидеть было невозможно. Первая длиннущая деревня по пути – Змеинка. Ринулись просить подаяния, но не тут-то было. Требуют деньги или вещи на обмен, а у нас ничего нет. Всё уже променяли в Зырянке.
Дальше дорога шла в основном лесом. Глушь несусветная, лишь местами попадаются поля, которые готовят к посеву. Второй деревней на пути была Калиновка, а за нею небольшой эстонский хутор Линда. За хутором входим в зону тайги, где перемежаются елово-пихтовые, берёзовые, осиновые и кедровые леса.
Просёлочная дорога круглогодичного действия кончается, становясь узкой, по ней может проехать только одна телега, да и то только в сухую погоду. Так продолжается километров тридцать-сорок. Остаются в памяти уплывающие за нами деревушки: Волынка, Киселёвка, Зимовское. За Зимовским дальше на северо-восток шла только таёжная тропа, по которой зимой на санях добираются до самых глухих деревень: Гришино, Богданові®, Килинки.
