Жилая площадь нашего дома, наверное, насчитывала около пятидесяти квадратных метров. Она состояла из большой и маленькой комнат, а также большой кухни. В большой комнате, так называемой горнице, жила почти вся наша семья. Её красный угол занимали иконы. В комнате стояла большая кровать для родителей, сундук, широкая длинная лавка на всю стену и небольшой стол со швейной машинкой. Во второй – маленькой комнате, жила бабушка Устинья Васильевна. В большой кухне была русская печь и рядом с нею широкие полати. В центре стоял большой кухонный стол, за которым все и ели. Кроватей у детей не было, спали кто где: на полатях, на полу, на потниках, на печке, на лавке. К дому со стороны двора была пристроена большая кладовая. За постройками на самом берегу Уса был огород.
Поля наши находились в 15–30 километрах от села: под сопкой и около маральника по реке Иджиму. Там стояли наши избушки, а вокруг них – изгороди.
Мы жили на главной улице Верхнеусинского, на верхнем её конце. Нижняя часть называлась «хохлацким краем». Недалеко от дома располагалась резиденция крупного купца Вавилина. В советское время в ней разместились магазин и склады.
Дома строились кучно. Земля была дорогой. Каждая усадьба отгораживалась от внешнего мира высоким забором – заплотом. Войти в дом можно было только через высокие деревянные ворота с калиткой, увенчанной козырьком.
Село Верхнеусинское по тем временам считалось крупным населённым пунктом, в нём было больше трёх тысяч жителей. Рядом с ним проходила государственная граница между Советским Союзом и Тувинской народной республикой (её присоединили к СССР как автономную область позднее, только в 1944 году). В нашем селе постоянно стоял пограничный отряд.
Насколько помнится из моего детства, наше село содержалось в идеальной чистоте. За этим следила община, и она же сама наказывала нарушителей правил. Управляли общиной выборные люди, причём работали они бесплатно, так сказать, на общественных началах. И был порядок не только в селе, но и в тайге, в поле и на реках. Так, сходом решались вопросы, когда начинать бить кедровый орех, когда ловить рыбу, собирать ягоду, выходить на охоту, устанавливались сроки их окончания. Велись общественные работы по строительству мостов, колодцев для воды с трудовым и финансовым вкладом каждого жителя села. Крестьянская общинность соблюдалась в Верхнеусинском до начала 1930-х годов.
Я, как и все дети нашей семьи, после рождения был крещён в местной старообрядческой церкви. Мне дали маленький железный крестик, который я носил на верёвочке до тех пор, пока в школе не появился запрет на ношение крестов. Но это было уже в ссылке. Потом этот крестик хранился у моей мамы в сундуке вплоть до её кончины и прихода в дом новой хозяйки – большевички. Не знаю, куда его дели, но мне его жаль до сих пор.
