За следующие двенадцать месяцев Жюль между делом напрочь переписал начало и довёл до конца неудавшийся когда-то (прав, прав был Этцель!) «Париж в ХХ веке», а тоненькая тетрадочка с заметками к «Научной экспедиции» превратилась в полновесный роман, озаглавленный «Необыкновенные приключения экспедиции Барсака». Фантастам иногда бывает дано заглядывать в будущее, призраки же провидческим даром не наделены — он не мог предугадать, что второй будет опубликован только в 1914 году, а первый увидит свет ещё через восемьдесят лет. Но последняя фраза «Барсака…» означала и конец всей эпопеи голоса с того света.
Былые замыслы воплощены. Долги выплачены. А с этим, наверное, пришёл и конец призрачному существованию писателя Жюля Верна. Больше его здесь ничто не держит.
* * *
И тут он понял, что все эти годы ошибался: держит. И крепче прежнего.
Ибо кроме долга перед семьёй, сыном, родом, есть и другой, не менее важный — перед самим собой.
Всю жизнь (ну, почти всю) в нём жили три любви — к литературе, к морю и к Эстель.
Литература может теперь подождать — он уже отдал ей все силы. А то и вообще обойдётся впредь без него.
Зато море… Оно, наоборот, ждало слишком долго. Да, он описал чуть ли не весь обозримый мир. Его герои не по разу пересекли все континенты — за исключением разве что Антарктиды («Ледяной сфинкс» тут, пожалуй, не в счёт). Их качали волны всех морей. Они поднимались в выси и опускались в бездны. А он сам? Единственный полёт на воздушном шаре — двадцать четыре минуты в обществе многоопытного, смелого и умелого аэронавта Эжена Годара, запомнившиеся на всю жизнь. Единственный рейс из Ливерпуля в Нью-Йорк на невероятном детище великого инженера Изамбарда Кингдома Брюнеля — гигантском пароходе «Грейт-Истерн». В молодые годы — короткая поездка в Шотландию, устроенная добрым другом ещё с лицейских лет, композитором Аристидом Иньяром. Потом — чуть более долгая — в Скандинавию: Дания, Швеция, Норвегия. Ещё одно, увы, незадавшееся плавание на угольщике в ту же Скандинавию — из-за рождения Мишеля тогда пришлось спешно вернуться уже из Копенгагена. А много ли времени провёл он на палубах всех трёх своих «Сен-Мишелей»? Несколько месяцев, если сложить все вместе. Короткие каботажные плавания из Ле-Кротуа на первом — запалубленном старом рыбацком шлюпе с крохотной каюткой. Практически ничего — на втором. В 1878 году, выйдя на третьем, самом любимом, из Нанта, он совершил первое большое плавание — испанский Виго, португальский Лиссабон, Кадис, Танжер, Гибралтар, Малага, Тетуан, Оран, Алжир… Потом — недолгий поход к берегам Шотландии. Но уже два года спустя задуманное путешествие на Балтику и до Санкт-Петербурга пришлось прервать из-за непогоды. А ещё через два года второе великолепное плавание по Средиземному морю — из-за каприза Онорины…
