— Лед лучше, брось пару кубиков! — посоветовал Арчил и пододвинул чашу с колотым льдом Мир-Джаваду.
Все эти приготовления предвещали долгий разговор. Мир-Джавад был готов к нему, а Арчил не спешил, выжидал чего-то, примеривался, приценивался… Достал плитку швейцарского шоколада, разломил ее на дольки, так радушно угощал Мир-Джавада, что у того стали холодеть ноги.
— Ну, рассказывай! — тихо предложил Арчил.
— О чем изволите знать? — с готовностью согласился Мир-Джавад.
— Как ты убил сардара Али и свидетелей?..
У Мир-Джавада потемнело в глазах и перехватило дыхание. «Смерть, смерть»! — застучало в висках. Он решил пойти ва-банк.
— Вас, партайгеноссе, интересуют, очевидно, детали?
— Не детали. Все!.. Кто поручил… ну, ты и сам все знаешь, — сердито буркнул Арчил, закуривая сигару с золотым кольцом «Гавана».
— Сардар Али провел собственное расследование дел Атабека, и Атабек поручил мне заняться им. Убивать его мы не собирались, просто хотели взять за глотку… Мне это удалось, вы видели фотографии, они подлинные, но сардар Али не сдался, ринулся во дворец эмира. Как вы понимаете, если бы ему удалось передать бумаги через Ники Гаджу-сану, нашему единственному отцу и учителю, Атабеку пришел бы конец, а следовательно, раньше еще и мне. Не мне вам говорить, камрад, но допустить этого было нельзя. Нам, правда, повезло. Ники не было дома. Мы все время следили за сардаром Али и убрали его без шума: сняли рядом номера, а под утро, когда он угомонился и уснул, отомкнули дверь, хлороформ на лицо, чтобы не кричал, и выбросили его через окно во двор. Смерть безболезненная, как во сне.
— Подручных зачем убрал?
— Один из них заглянул в бумаги сардара, все понял, он был не дурак. Вместе с ним пришлось убрать еще троих.
— Разве не двоих? Мы нашли с ним только двоих.
— Пилот личного самолета Атабека еще.
— Этого-то зачем?
— Мы летели втроем туда, обратно я один лечу… Все понял бы, как только прочитал бы в газете, у нас же всеобщая грамотность.
Арчил пристально посмотрел на Мир-Джавада.
— Нас слушают?
— Нет, шеф, я сам убрал всю звукозаписывающую аппаратуру, ждал разговора.
— Тогда слушай внимательно, от твоего ответа зависит мое решение: бумаги те ты уничтожил?
— Что я — сумасшедший?
— Атабек о них знает?
— Нет!
Арчил первый раз улыбнулся.
— Я не ошибся в тебе. Держи их пока наготове, уезжать буду, принесешь в поезд. Можешь сказать Атабеку, что убедил меня в его преданности Гаджу-сану, рассеял все сомнения, разрушил все оговоры и клевету.
