Учитель взмахом руки установил спокойствие:
— Одно я могу тебе смело предсказать: поэтом ты не будешь, ты совершенно не чувствуешь стихи… Помнишь, как ты прочитал однажды: „…и защелкала глазами, и захлопала перстами“…
„Поэты — нищие, бабушка еще ругалась: „учиться не будешь, дервишем станешь или поэтом, или бандитом каким-нибудь“, — подумал Мир-Джавад. — Их все преследуют, над ними смеются, издеваются, даже убивают… Если мне будет нужно, Касым мне напишет“…
Атабек открыл дверь в приемную настежь. Мир-Джавад, увидев наместника, вытянулся по стойке „смирно“ и „ел глазами начальство“.
— Заходи! — приказал Атабек.
Мир-Джавад, чеканя шаг, как на параде, вошел в кабинет и замер. Атабек тщательно закрыл за собой дверь, довольно посмотрел на застывшего столбом Мир-Джавада и сел за стол.
Красота и роскошь кабинета ошеломили Мир-Джавада: черное и красное дерево, ковры ручной выработки, малоазиатские, стены увешаны картинами в золоченых рамах, золотые и серебряные статуэтки, пепельницы, чернильницы… все сверкало, искрилось… убеждало.
— Подойди!..
Мир-Джавад сделал два шага и опять застыл в почтительности.
— Разрешаю сесть!..
Мир-Джавад робко присел на краешек стула и взглянул на Атабека. Атабек едва был виден из-за стола, но его вытаращенные глаза внушали страх.
— Слушай!..
— Я весь внимание, учитель!
— Ты кто?..
— Ваш слуга, учитель!..
— Ты уже член нашей партии?..
— Послушник!..
— Кто тебя рекомендовал, кроме Исмаил-паши?
— Мой дядя, Гяуров…
— Не наш человек… Ты о нем что-нибудь знаешь?.. Такое…
— О родственниках всегда знаешь все, или почти все… Что вам угодно?
— После… Ты хочешь стать моим человеком?
— Мечтаю!
— А сможешь, как муху?
— Смогу, учитель!
— В голову?
— Куда скажете!..
— И… когда скажу… Запомни: инициатива наказуема…
— Я не знаю, что это такое, учитель.
— Без команды ничего не делать…
— Как скажете, так и будет.
— Как будет, так и скажу…
Старый паук испытующе смотрел на молодого: „челюсти еще слабоваты, но будут стальные, и я их выкую, — подумал он, — моему клану нужна свежая кровь, а этот на все готов… Все нижестоящие для него — мухи!“
Мир-Джавад смотрел на Атабека преданно и твердо. „Вот центр паутины, куда он будет стремиться, вот где держат все нити и знают все сигналы, и главная добыча ему, центру“… Так думал он, но в глазах читалось: „я предан, как ваша рука, нога, настолько предан, что — если меня не станет, то вам будет так больно, словно вашу руку или ногу ампутировали“… Он знал еще несколько иностранных слов: презерватив, импотент, педераст, триппер, сифилис, космополит, агент, шпион, карьера, босс, шеф, шеф-кок, бифштекс, голубец, гурьевская каша… „Может, еще ввернуть что-нибудь Атабеку, — размышлял Мир-Джавад. — Сразу поймет, что я не вчера приехал из деревни“…
