Затем стал тренироваться, стреляя мух на лету… Услышав голос матери, пришедшей из бани, Мир-Джавад постучал в комнату Дильбер и осторожно заглянул вовнутрь. Исмаил-паша быстро одевался. Мир-Джавад проскользнул в комнату и закрыл за собой дверь. Когда он обернулся, то увидел, что Исмаил-паша что-то делает с Хасаном. Мир-Джавад подошел поближе. Исмаил-паша пачкал кровью Дильбер Хасана.
— Ты чего делаешь?
— И с этим он жениться решил? Пусть женится, мы ему помогать будем, человек должен помогать человеку, ты как считаешь, сынок?
— Я еще хочу, а ты уходи, мать пришла, ты ее сегодня оставишь с носом.
— Плохо ты свою мать знаешь, джигит!
Исмаил-паша шкодливо шагнул за дверь, а Мир-Джавад остался с Дильбер…
Вечером родители Дильбер застали свою бесстыжую дочь в объятиях Хасана, они спали. Пришлось назначать свадьбу. Хасан был так рад этому, так счастлив, что бросался на шею Мир-Джаваду и клялся в вечной дружбе ему…
Мир-Джавад разлил по стаканам чай и задумался, как бы ему самому избавиться от чаепития.
— Пойди, принеси, — приказал он шоферу, — франкский коньяк. За встречу мужчины должны пить коньяк. Это пусть женщины пьют чай, а мы сначала согреемся другим.
Шофер рад был стараться. Рассчитывая, что и ему нальют, он опрометью бросился выполнять поручение. Но сардар Али от коньяка отказался.
— Я вина не пью!
— Вай, какой правоверный мусульманин! Отнесешь мулле пару монет, он тебе все грехи отпустит на неделю вперед.
— К мулле не хожу.
— Али, совсем плохо, с другом не хочешь выпить.
— Я лучше чаю, ты же сам говоришь, такого мы никогда не пили…
Мир-Джавад налил все же ему, несмотря ни на какие возражения, коньяк.
— Пусть стоит, захочешь, выпьешь.
Но сардар Али к коньяку не притронулся, а стал пить чай.
— Высший сорт! — похвалил он, отпив глоток.
— Пей, у меня много, если хочешь, оставлю тебе пачку.
Мир-Джавад выпили с шофером «за здоровье присутствующих». А сардар Али, вдова с дочерью пили чай… Но недолго. Скоро снотворное подействовало. Мир-Джавад с удовлетворением смотрел на распростертые тела. Шофер застыл от ужаса.
— Ты отравил их? — сиплым голосом спросил он Мир-Джавада.
— Ерунду говоришь, клянусь отца! Ты что, не слышишь, как вдова храпит?
— Вижу! — спокойно вздохнул шофер.
— Я тоже вижу, что она тебе понравилась, бери ее, унеси в другую комнату, что хочешь с нею делай полчаса, потом одень, как было, и ко мне с фотоаппаратом…
Шофер взял на руки вдову и унес в соседнюю комнату. А Мир-Джавад медленно, смакуя каждую деталь, раздел Гюли и грубо изнасиловал податливое бесчувственное тело, затем быстро раздел сардара Али, положил рядом с дочерью вдовы и вымазал кровью: «теперь скажи, что это не ты обидел маленькую девочку»… Сардар Али простонал во сне. «Стони, стони, утром плакать будешь»… Мир-Джавад застыл, впившись взглядом в обнаженную красоту Гюли. «Захватить с собой в город?.. Нельзя, опасна, что-нибудь не так скажет и все испортит, уберут сардара Али, тогда попробую». Но глаза его жадно ласкали обнаженное, опозоренное им тело несовершеннолетней девочки.
