«А не прикупить ли и мне здесь какую-нибудь незатейливую недвижимость? – сама с собой рассуждала я по дороге. – Тишина, покой… Ни тебе воров, ни разбойников. Ни выхлопов автомобильных. Поработаю, подкоплю денежек, чай, наберу на…»
«Собачью конуру», – вдруг раздался откуда-то из глубин язвительный внутренний голос, и, еще даже не приступив к разработке версии по иконе, я во всей силе ощутила, каков он – горький вкус обманутых ожиданий.
«Ну и ладно! Ну и обойдусь! – фыркнула я в ответ противному голосу. – Я свою прекрасную однушку ни на какие палаты не променяю. Там аура положительная. Думается хорошо. А здесь еще не знаю…»
Так, в мысленных пререканиях с собой, любимой, я и не заметила, как добралась до знакомого дома.
Вновь пройдя живописной тропой, я очутилась на веранде, где уже ждала меня хозяйка.
– … все очень удачно получилось, – говорила она, провожая меня в свою спальню. – Андрей совершенно ничего не заподозрил. Даже сказал, что давно нужно было это сделать.
Спальня Натальи Леонидовны располагалась на втором этаже. Войдя в этот роскошный будуар, я ощутила себя попавшей внутрь одной из фотографий журналов, рекламирующих интерьеры. Здесь, как и везде в этом доме, все было продумано со вкусом, и невзрачная древняя доска с изображением Богородицы смотрелась, как старая заплата на новом кафтане.
Однако для самой хозяйки, по-видимому, именно эта вещь была главной из всех находящихся в спальне.
Она бережно сняла икону со стены и, протягивая ее мне, как бы предлагая полюбоваться, с придыханием произнесла:
– Одигитрия.
– Э-э-э… Простите?
– Одигитрия. Путеводительница. Это… по-гречески, кажется. Такой тип иконы. Их существует несколько. Таких… как бы… правил письма. Это – старинный список с Казанской, на этих иконах Богомладенец изображается анфас, а не вполоборота, или с лицом, обращенным к Богородице, как на других типах икон. Поэтому называется Одигитрия.
– Путеводительница?
– Да. Надеюсь, она поможет вам найти верный путь и распутать весь этот клубок недоразумений.
– Это было бы просто великолепно. Я тоже буду надеяться на это.
Но надежды надеждами, а правило «сам не плошай» пока еще никто не отменял. Поэтому от разговоров я не замедлила перейти к конкретным действиям.
Предмет, переданный мне на хранение, представлял собой немалую материальную и историческую ценность, поэтому требовал деликатного обращения.
Уточнив у хозяйки вопросы упаковки и транспортировки, я осведомилась, какие ей нужны гарантии того, что я не присвою вещь. Оказалось, что достаточно будет простой расписки.
