– И вам стало обидно, что, так легко получая деньги, хозяева отказались выручить вас в столь крайней, безвыходной ситуации?
– Обидно, – с сердцем выдохнула Дарья. – Так обидно, так обидно… что и выразить я вам не смогу, девушка. Ты тут пашешь с утра до ночи, голову от плиты не поднимаешь и еле набираешь, чтобы концы с концами свести. А эти… то отдохнуть, то полежать, то в кино, то на прогулку. И горя не знают, в деньгах купаются. Икону он купил… Она, икона-то эта, может, скольким бы людям помогла, если бы в храме, на виду, для всех висела. А он – присвоил. Купил. Я, мол, изворовался, а жену Господь за меня по рукам бьет, так пускай Богородица исцеляет. Я купил.
– Вы имеете в виду «Троеручицу»?
– Ну да. Он и другие всякие иконы покупал. Старинные тоже. Но эта какая-то особая оказалась, чудотворная. Хозяйка-то как взяла ее, так у нее сразу все хвори прошли. А мучилась тоже… Ну вот он и обрадовался. Теперь можно дальше воровать, уж без последствий. Теперь у него личная благодать. В частной собственности.
По тону, по выражению лица Дарьи Степановны было ясно, что незаконное и, по-видимому, с ее точки зрения, слишком легкое обогащение Хромовых трогает ее до глубины души. Она почти ненавидела их за это, и еще большой вопрос, когда именно появилась эта ненависть. В тот ли самый момент, когда ей отказали в займе? Как знать…
– И вы решили его от этой благодати освободить?
– А почему все только им? Почему мы должны страдать, а они в молоке и меду купаться? Пускай тоже… узнают.
– Идея похитить икону возникла у вас или у Николая?
– У меня. Я сама все придумала, составила план. Коля только должен был приехать ко мне… как бы за продуктами. И увезти ее.
– За продуктами?
– Да… нам иногда давали… продукты.
– Тоже в счет зарплаты?
– Нет… нет, просто так, но… для них это – даже не расход, если вы об этом.
Да, наверное. Наверное, подаренный килограмм картошки не слишком сказывался на бюджете Хромовых, но я знала, что многие не делают и этого, и даже из рассказа этой обозленной и обиженной женщины было вполне очевидно, что «господа» обращались с дворней вполне по-человечески. Так что, если в тот раз Наталья отказала, то, наверное, не без причины. Скорее всего, она думала, что отданные деньги смело можно будет причислить к отданным без возврата, а сто тысяч – это не килограмм картошки.
– Дарья Степановна, вы упомянули, что составили какой-то план, – нельзя ли об этом поподробнее?
– План? Ну, в общем… да, это, конечно, был план, но несложный. В то время в доме квартировали рабочие, – хозяева меняли планировку сада, и я знала, когда они уедут. Так вот, в последний день, как раз перед тем, как им уходить, я и взяла икону.
