Но не только в этом дело. Конечно, мамино спокойствие ему дороже, чем я. Он не хочет её тревожить – чему тут удивляться? Меня-то он почти не знает. Я всё это понимаю, но всё равно обидно и неприятно, вот как будто ковыряют чем-то внутри.
Сколько ни записывай в дневник, а всё не легче. Больше всего я боюсь, что Филиппу уже неохота со мной возиться, но он никак не наберётся смелости прямо мне об этом сказать. Как не осмеливается сказать обо мне своей маме. Так всё и закончится – постепенно я снова стану ему чужой.
Однажды мама встречает меня холодно и сердито, руки сложены крестом на груди. Под её тяжёлым взглядом я разуваюсь, снимаю и вешаю куртку. Мама недовольно вздыхает – так, словно я всё делаю вяло и медленно, а мы куда-то торопимся и опаздываем из-за меня.
Ясно: в чём-то я провинилась.
– Что? – спрашиваю я и прохожу в комнату.
– Ну, во-первых, здравствуй.
– Ну привет.
– Ничего рассказать не хочешь? – интересуется она таким учительским тоном. Значит, всё-таки добралась до неё Василиса Никитична.
– О чём, например? – спрашиваю я и натягиваю домашние вязаные сапожки, а у самой сердце стучит так, что я переживаю, как бы мама не услышала.
– Ну ладно, Жень, не паясничай. Тебе следовало сразу же мне обо всём рассказать. Зачем ты обманывала?
– Обманывала? Да в чём дело-то? – не сдаюсь я.
Мама указывает подбородком на столик перед диваном. А на столике – мой дневник.
С минуту я даже не могу заговорить – внутри в одно мгновение начинается буря, всё клокочет, бесится, бушует! Я не понимаю, что происходит, – неужели она вошла в мою комнату, перерыла всё на столе, залезла в ящик, достала дневник из-под старых тетрадей и прочитала? Каждую строчку прочитала? И про Филиппа, и про папу?
– Ты что, читала? – вскрикиваю я, хватаю дневник и прижимаю к груди, словно ещё могу защитить его, сохранить в тайне.
– А какой у меня был выбор? – удивляется мама, словно она ничего такого не сделала. – Ты стала какая-то скрытная, запираешься в комнате, ничего не рассказываешь, только огрызаешься!
– Ну и что?! Это мои личные дела! Личные, понимаешь?!
– Тут ещё Василиса Никитична! Подстерегла меня с утра, стояла, в глазок следила и такое…
– И ты ей, конечно, поверила! – кричу я.
– Нет, я ей не поверила, – возражает мама. – Я сказала, что она путает, потому что моя Женечка ни за что не позволит, чтобы какой-то взрослый парень, как она выразилась, лапал её в подворотне.
Я в ужасе. «Лапал в подворотне»! Я не настолько наивная, чтобы не понимать, на что способна Василиса Никитична, но чтобы так, в таких словах!
