Теперь мы уже вдвоём изучаем Филиппа. А на подоконнике тем временем, как всегда, сидит норвежский кот Юля. Глядит поверх домов: может быть, за ними норвежский лес? Я Юлю понимаю. Невозможно жить и не знать, кто твоя семья. И вдруг – брат. Кто он? Какой? Так хочется выяснить – до мурашек, до дрожи.
У Филиппа нет ни одной неудачной фотографии, на каждой он выходит поразительно хорошо, даже когда не позирует. Мне бы так. Удивительно, до чего мы похожи: у нас одинаковые ореховые глаза, и широкие брови, и тёмно-русые непослушные волосы, которые вьются и не желают расчёсываться.
Филипп улыбается уголком рта – точь-в-точь как папа в молодости. Я храню в дневнике единственную папину фотографию, остальные мама куда-то спрятала, а то и вовсе порвала.
Мы листаем альбом за альбомом – вот Филипп с гитарой, вот он с друзьями играет в бильярд, а вот – в «Манчкин»; вот он в обнимку с какой-то очень симпатичной девушкой, невероятно похожей на мою любимую Анну-Софию Робб – ту, которая из «Уинн-Дикси», «Моста в Терабитию» и «Сёрфера души». Мы рассматриваем, как он заливается смехом, сидя на школьном подоконнике, как уплетает пиццу, как собирается прыгнуть с пирса в море, как жарит на даче в беседке шашлык, как возится с собакой и как ведёт по площадке баскетбольный мяч.
Я уже, похоже, люблю его, моего старшего брата. И как можно говорить, что мы не родные, если я чувствую, вот всем сердцем чувствую это родство?
– Ну? – спрашиваю я у Женьки.
– Симпатичный, – признаёт она, и меня охватывает небывалое чувство гордости и торжества: это она про моего брата, это мой брат – симпатичный!
Мы знаем о нём не много, но всякая крупица информации кажется мне важной и существенной. Итак, нам известно, что ему пятнадцать, день рождения у него первого августа, учится в школе 1627. И живёт, скорее всего, где-то поблизости. Мы выясняем, что эта школа от нас далековато, чуть ли не на другом конце города, но расстояние меня не смущает – я тут же прикидываю, что на метро это всего одиннадцать остановок и даже без пересадки.
Слушает он в основном рок и блюз, я такую музыку не люблю, но, с другой стороны, может, я в ней просто не разбираюсь? Зато он тоже любит страшное кино! У него «Сияние» в любимых фильмах и сериал «Ходячие мертвецы». Про зомби мне, вообще-то, не нравится, но «Сияние» – это же классика! И это только начало, у нас наверняка обнаружится ещё много общего – недаром ведь мы брат и сестра.
– То есть ты хочешь ему написать? – почему-то удивляется Женька.
