– Я хочу сказать вам одну вещь, – проговорил он.
– Я знаю, что́ вы хотите мне сказать, – ответила она и чуть было не добавила: «И знаю, как вы это скажете», но вовремя удержалась.
– Я люблю вас, Гертруда, – сказал он. – Очень люблю. Еще больше, чем прежде.
Он произнес эти слова именно так, как она и предполагала; она не в первый раз их слышала. Они лишены были для нее какого бы то ни было очарования, – ее это даже удивляло. Считается ведь, что женщина должна испытывать восторг, когда слышит такие слова, а ей они казались плоскими, безжизненными.
– Как бы я хотела, чтоб вы об этом забыли, – вымолвила она.
– Разве я могу… Да и почему? – спросил он.
– Я ведь ничего вам не обещала… не давала никаких обетов, – продолжала она, глядя ему в глаза, и голос ее при этом слегка дрожал.
– Но вы давали мне понять, что я имею на вас влияние. Вы открывали мне душу.
– Я никогда не открывала вам души, мистер Брэнд! – воскликнула с большой горячностью Гертруда.
– Значит, вы не были со мной так откровенны, как я предполагал… как все мы предполагали.
– При чем здесь все! – вскричала Гертруда.
– Я имею в виду вашего отца, вашу сестру. Вы же знаете, как они хотят, чтобы вы меня выслушали, какое это было бы для них счастье.
– Нет, – сказала она, – это не было бы для них счастье. Их ничто не может сделать счастливыми. Здесь никто не чувствует себя счастливым.
– Мне кажется, ваш кузен, мистер Янг… очень счастлив, – возразил мягко, чуть ли не робко, мистер Брэнд.
– Тем лучше для него! – сказала Гертруда и снова чуть усмехнулась.
Молодой человек несколько секунд смотрел на нее.
– Вы очень изменились, – сказал он.
– Я этому рада, – заявила Гертруда.
– А я нет. Я знаю вас много лет. И я любил вас такой, какой вы были.
– Благодарю вас, – сказала Гертруда. – Мне пора домой.
Он в свою очередь усмехнулся:
– Вот видите – вы, несомненно, меня избегаете!
– Ну так избегайте и вы меня, – сказала Гертруда.
Он снова на нее посмотрел.
– Нет, я не стану вас избегать, – ответил он очень мягко. – Но я предоставлю вас пока самой себе. Думаю, через какое-то время вы вспомните то многое, о чем вы сейчас забыли. Думаю, вы снова ко мне вернетесь. Я очень на это уповаю.
Заключенный в его словах упрек прозвучал с такой силой, что Гертруде нечего было на это ответить.
Мистер Брэнд отвернулся и, облокотившись на калитку, обратил лицо к прекрасному закатному небу. Гертруда, оставив его там стоять, снова пошла по направлению к дому, но, дойдя до середины соседнего поля, вдруг разрыдалась. Ей казалось, что слезы эти накапливались уже давно, и ей сладко было их пролить. Однако они быстро высохли. Была в Гертруде какая-то непреклонность, и после этого она ни разу уже больше не плакала.
