Тут же старец забыл обо всём на свете: он увидел, что над жертвенником поднимается дым.
Навстречу, улыбаясь и протягивая к нему руки, шёл седой великан – как тогда в Алмоне.
Но приблизясь и заглянув в лицо пророка, Шаул замер, не посмел снять его с осла и поцеловать.
– Мир тебе, Шмуэль, – произнёс король.
– Кто разрешил начинать без меня? – закричал судья и пророк, и лицо его сделалось багровым.
– Я разрешил, – выглянул из-за спины короля Шаула Ахимелех бен-Ахитув.
Шмуэль даже не посмотрел в его сторону. Не слезая с осла, он кричал на короля и размахивал руками возле его лица.
– Ты забыл моё предупреждение в Алмоне?! Я ведь объяснил, что тебе дозволены только семейные жертвоприношения, – на лице старца гневное выражение сменилось презрительным.
Король Шаул смотрел в землю и не произносил ни слова.
– Идём со мной, – вмешался Авнер бен-Нер, указывая Шмуэлю пальцем на холм. – Идём, поглядишь на лагерь необрезанных: сколько их и сколько нас!
Шмуэль будто не слышал. Теперь он уже молча смотрел на короля, и слёзы текли по его щекам и бороде.
– Понимаешь, – начал Шаул, – мои люди требуют начать сражение. Ещё немного, и здесь начнётся бунт, нас перебьют не филистимляне, а свои...
Он смотрел на лицо старца и понимал, что тот его не слышит. И тогда король заговорил – просто так, чтобы заполнить те несколько мгновений перед приговором, который Шаул и так уже знал. Он начал перечислять, когда и сколько солдат убегало из стана в каждый из дней ожидания, сколько заболело или погибло от змей и скорпионов. Стоящий рядом Авнер бен-Нер был поражён памятью короля.
– Что ж, – перебил Шмуэль. – Значит, так и должно было быть. Испытал тебя Господь, а ты слаб.
Быстро-быстро, захлёбываясь от слёз, попадающих ему в рот, Шмуэль зашептал жестокие слова, которые слышал только он сам и Шаул.
Не попрощавшись и ни разу не обернувшись, судья и пророк уехал из Гилгала. Хмурый осёл сам находил дорогу, а Шмуэль вознёсся в мыслях к престолу Господа и просил у Него прощения для короля иврим и народа.
Молча стоял спиной к построенным возле жертвенника воинам король Шаул. Люди думали, что он всё ещё смотрит вслед судье и пророку, слушая тишину, заполнившую долину и горы над ней. Но не тишину он слушал, а Человека в красной рубахе. Приблизив к земле лицо, тот медленно повторил все слова, которые сказал однажды на дороге к Гив’е крестьянину Шаулу: «И потомкам твоим не жить, и тебе не умереть в своём доме. И даже лёгкой смерти не жди – не будет...»
