– Опять смеётесь, командир, – кривится начштаба. – Заходько на полкорпуса обошёл. – Честно признаётся. – На двадцать пять сотых процента…
– Что ты говоришь! На целых двадцать пять сотых процента Заходько обошёл! На двадцать пять?! Ну, мастер Заходько, ну, орёл! Этого я точно не ожидал. Боевая ничья думал, будет. А он, гляди-ка ты, взял и обошёл товарища майора. Не хорошо! Молоток, прапорщик! А когда это было, кто судил? Надо было меня позвать… для объективности.
– Нет, с этим тоже всё было нормально… Там, эээ… люди были, для объективности. Независимые эксперты. Из народа.
– Даже та-ак! – восхищённо тянет комбат. – Это вообще… зашкаливает. Если уж люди, да из народа… Тогда поздравляю, начштаба, это высокая оценка. Гордись, майор. Если сам народ нам оценки ставит, значит, не всё у нас потеряно. Значит, поднимемся. Так ты предлагаешь старшего прапорщика назначить, да? Думаешь? – спрашивает комбат, и тут же кричит.
– Старший прапорщик Заходько!
Заходько всегда слышит свою фамилию. Где бы, в общем, не находился. Просто феномен слуха у человека какой-то.
– Я, товарищ комбат.
– Ко мне! – требует комбат.
– Есть к вам, – отзывается Заходько, и придерживая рукой фуражку на голове, бежит к офицерам. Подбегает, лицо спокойное, китель на груди топорщится…
– Палатку не разбирать, – начиная с отвлечённого, строгим голосом приказывает комбат. – Понадобится! – Переходит к главному. – Значит так.
Назначаю тебя ответственным за создание нового оркестра. Будешь по совместительству и старшиной и дирижёром. Как думаешь, справишься?
– Какие дела, товарищ майор! – удивляется вопросу Заходько.
Подчёркивает. – Был бы приказ! – и неожиданно хвастает. – А я уже и ноты кое-какие на память выучил… Як знал! Вот, смотрите: до, ре, ми, фа…
– А что это у вас, там, за пазухой? – перебивает начштаба, указывая на внеуставные выпуклости на груди старшего прапорщика, усмехается. – Какие «фа»!.. Груди растут у вас, что ли?
Заходько мнётся.
– Это? А-а-а, это! – громко восклицает, словно только что увидел. С трудом вытаскивает толстую папку с нотными листками. – Это марш «Амурские ноты» – говорит он. – И ещё там разное… Натэлла Эммануиловна наша, дирижёрша, оставила.
– Ты их украл?! – догадливо восклицает начштаба.
– Никак нет… – отказывается Заходько. – На память оставила. Сказала, мабуть и нам колы самим могут понадобятся. Угадала!
Комбат восхищённо качает головой. Ну что тут скажешь! Мудрый поступок – хоть и женщина – дальновидный. Опережающий. Армейский, значит. Смекалистый. В данном случае абсолютно полезный.
