Исаак бен Симон некоторое время с изумлением смотрел на сверкавшую алмазами корону, а затем, бросившись на колени, сказал:
– Прости, прости, благородная повелительница! О, зачем я так поспешил поверить тому, что мне наговорили!
Береника села на кушетку и опустила голову. Сердце ее, казалось, готово было разорваться от гнева и горя.
Ростовщик вынул из кармана долговые записки и сказал:
– Царица, вот твой долг на 500 талантов. Пусть он более не смущает тебя: я готов ждать год, два и больше. В Риме есть много людей, гораздо более богатых, чем я. Я постараюсь их убедить, и мы все вместе соберем сумму, какая потребуется для тебя. Видит Бог, что я готов сделать все, чтобы загладить свой опрометчивый поступок.
– Позови мою рабыню, – тихо сказала после некоторого молчания царица, – и оставь меня одну.
Опершись на руку рабыни, Береника направилась в спальню. Только теперь она немного успокоилась. Ее несколько утешила мысль, что Исаак бен Симон обещал открыть ей кредит у богатых ростовщиков. С деньгами, которые ей обещал достать иудей, она могла чувствовать себя всесильной. Надо было лишь как-то загладить то неприятное впечатление, которое произвел этот случай на Тита. Как хорошо сделала она, что не приняла его помощи! У нее был драгоценный перстень, доставшийся по наследству, с изумрудом редкой величины и резным изображением символической фигуры победы. Этот перстень подарил ее деду великий Август: она подарит его сегодня Титу, в день его триумфа.
Береника взяла две навощенные дощечки и написала "Божественный Август некогда подарил этот перстень в знак своей дружбы моему деду Ироду. Прими его теперь от меня в знак моего пожелания, чтобы ты всегда был счастлив так же, как подаривший его. Вместе с тем пусть будет он залогом милости, которой ждет от тебя внучка царя".
Связав дощечки шелковым шнурком и приложив печать, Береника позвала своего управляющего, на преданность и ум которого она полагалась, и, вручив ему дощечки и перстень, велела тотчас же передать их Титу.
В тот же вечер Беренике стало известно, что Тит надел этот перстень за вечерним пиршеством, которым закончился день триумфа.
