– Мам, я поняла, волшебник и чародей. Мне на него наплевать. Давай не будем об этом. Я тут, чтобы переводить.
– Ты здесь, чтобы поддержать меня, – строго возразила мама.
– Как я могу поддержать тебя в том, что считаю ошибкой? – спросила я, но, к моему удивлению, вместо того чтобы отбрить меня, мама улыбнулась самой лучезарной из своих улыбок. Я нахмурилась. Странная реакция.
– Bonjour, – услышала я голос за моей спиной и резко обернулась.
Там стоял он, Андре Робен, лучший пластический хирург во всем Париже. Напряженный взгляд темных глаз. Губы плотно сжаты, ни тени улыбки. Он услышал мою последнюю фразу? Ну, конечно, услышал! Он, конечно, не мог понять ее смысла, но тон мой говорил сам за себя.
– Bonjour! – пропела мама изменившимся голосом, даже тембр другой – ниже, сексуальнее, агрессивнее. Мама становится такой каждый раз, когда рядом с ней появляется красивый мужчина. Был ли Андре красивым? Я бросила еще один взгляд на врача и нахмурилась.
Да, черт возьми. Не в мамином вкусе, впрочем. Лицо жесткое, ни одна эмоция не читается. Во взгляде что-то… независимое, та неопределенная свобода людей, привыкших полагаться только на самих себя. Я знаю, я сама такая же, и мне вдруг стало очень неприятно от мысли, что мою маму будет оперировать именно этот мужчина.
Красивые, правильно посаженные глаза, обрамленные разлетающимися бровями, но во взгляде невозможно прочитать почти ничего. Закрытый, темный взгляд со скрытой энергией, электричеством и, безусловно, интеллектом. Месье Андре Робен прекрасно держался, отлично контролировал себя. Он кивнул мне, улыбаясь кончиками губ, и возникло неприятное ощущение, что этот человек видит меня насквозь. Мамин Кузьма был смазлив и жеманен. Андре был породист и держался как наследный принц.
У меня есть парень. У меня есть Сережа.
Господи, а это-то тут при чем? У меня горят щеки? Идиотизм. Такая реакция заставила злиться на саму себя. И я говорила себе – ну и что?
Сукин сын спокойно ждал, пока мы с мамой придем в себя, не улыбаясь и не задавая никаких вопросов. Словно он совершенно привык к такой на себя реакции. Надутый индюк! Впрочем, я была неправа. Ничего такого Андре Робен не показывал. Он смотрел на меня, будто я была просто букашкой под его лупой. Потребовалось несколько минут, чтобы понять – он совсем не смотрит на мою маму.
И ее это злит.
По-моему, это просто неприлично, быть настолько привлекательным, если ты ежедневно имеешь дело с людьми, мечтающими вернуть или обрести красоту. Это как давать бесплатные наркотики несовершеннолетним детям, цинично и бесчеловечно. Андре Рубен относился к той категории людей, в присутствии которых любой почувствует себя неуклюжим уродцем.
