Белобрысый Борька повел счет:
– Ра-аз… Два-а… Три!
«Черный рыцарь» только потянул меч из ножен, когда Олегов акуфий чиркнул наискосок по его стеганому поддоспешнику. Сверкнул крылышком стрекозы, взвиваясь с шелестом в воздух, и легонько шлепнул Ярослава по плечу плоской стороной – голоменью.
– Я выпустил тебе кишки, – любезно сообщил Сухов, – и подрубил голову. Надеюсь, это уж точно несовместимо с жизнью?
Ошеломленный Быков только рот раскрыл. Из толпы крикнули:
– Неадекватно!
– Адекватно! – со злостью сказал мажор, швыряя в ножны меч. – Это ж надо, а? И я еще считал себя мастером! Ха! Ты где так навострился?
– В дружине Рюрика, – ответил Олег, намечая улыбку.
Заметив, что Шурик встревожился, Олег состроил пренебрежительную гримаску – дескать, всё равно никто не поверит! Так что страху нет…
– Рюрика? – поднял брови Яр. – Не помню такого…
– Был, был такой, – уверил его Сухов. – Рорик, сын Регинхери, рейкс вендский. Нормальный мужик, кстати. Ну бывай…
Повернувшись к мажору спиной, Олег двинулся на запах шашлычка…
– …И – раз! И… два!
Лобов с Комовым держались часа четыре, втроем с Суховым ворочая веслом.
В какой-то момент Олег растерял все мысли и желания, превращаясь в механизм для гребли. Силы подходили к концу, он держался на одной воле.
Мир оказался как бы заткан полупрозрачной пеленой, шум крови в ушах глушил все звуки.
Неожиданно из окутывавшей его тьмы возникла рука сукомита, сунувшая Олегу кусочек хлеба, смоченный в вине.
Находясь как бы в трансе, он схватил хлебец губами и умял, чувствуя, как проясняется в голове.
– Суши весла! – как глас с небес прозвучал приказ.
Медленно, напрягаясь до дрожи, Сухов, Павел и Женька закрепили весло в кожаной петле, и оно повисло над водою, роняя капли. Всё!
Теперь забегали матросы. Длинные рю, изогнутые, словно удилища, были стоймя закреплены у мачт, дабы не мешать гребле. Теперь их разворачивали, ставили паруса, и те ловили ветер.
Олегу, по правде говоря, было совершенно всё равно. Мышцы ныли и горели, сила их покинула. Плохо, очень плохо…
– В море вышли, – пробормотал Комов.
– Базара нет! – выдохнул Павел.
– На юг идем, – поделился наблюдением Пончик. – Угу.
Сухов не вступал в разговор, было ему хреновато.
Усталость телесная затронула и душу.
Он сам себе казался сейчас странником, поднявшимся на горный перевал, и всё ради того, чтобы убедиться – впереди долгая и трудная дорога, и находится он лишь в самом начале пути.
Олег усмехнулся. Кыш, дурные мысли! Устал он, видите ли. Ничего, потерпишь.
