Сестра Мэри Энн Флэннери когда-то преподавала в колледже. Затем стала директором иезуитского молитвенного приюта в Парме, который я зову своим духовным домом. Она говорила мне, что восхищает ее в статусе монахини: «Ты идешь туда, куда ведет тебя милость Господня. Улицы становятся твоей часовней. Твоя любовь к другим становится твоим обетом». Она не ограничивает себя одним призванием. Она знает, что Бог не перестает говорить с ней, и прислушивается к нему ежедневно, ожидая указаний на текущий день.
Самое трудное в уделе монахини – по крайней мере, по словам тех, с кем я разговаривала, – это вовсе не обет целомудрия. Вряд ли кто слышал скандальные новости о том, как монахини идут вразнос и заводят интрижки направо и налево. Самое трудное – это отказаться от всего, что они любили в своем сестринстве, когда их монастыри сливаются и закрываются. Боюсь, монахини ныне вид, находящийся на грани исчезновения.
Монахини научили меня не позволять прежнему слову Божьему мешать последующему слову Божьему. Бог не перестает говорить. Божья воля может заключаться в чем-то одном, а может и во многих вещах, она может меняться по мере того, как меняется жизнь. Они постоянно заново творят себя – по мере того как разворачивается внутренняя эволюция.
Сестра Эванджелина Дойл была моей учительницей в шестом классе. Она старалась изо всех сил, но ей, похоже, не так уж нравилось обучать банду обуреваемых гормонами мальчишек и девчонок. Я выяснила почему, когда она перестала преподавать.
Она была художницей, и ей казалось, что она попросту взорвется, если не будет творить. Она была маленькой и хрупкой, но нападала на глыбу известняка весом 5 тысяч фунтов с молотком и резцом так, как не мог никто другой. Она трудилась в своей мастерской, одетая в пару линялых джинсов и рваный свитер. Долгие годы она была тайным скульптором, создавая свои творения в подвале монастыря. Наконец, она оставила преподавание и посвятила себя целиком своему искусству. Она оставалась монахиней, но подписывала свои работы именем Вандж. Она создала бесчисленное множество картин и скульптур в дереве, известняке и глине, в том числе огромную скульптуру, стоящую перед общественной библиотекой в Экроне. Ее целью было помогать другим ценить красоту во всем, находить во всем Бога.
Божья воля может заключаться в чем-то одном, а может и во многих вещах, она может меняться по мере того, как меняется жизнь.
У меня сохранилась молитвенная карточка с ее похорон. Там была цитата из ее собственных слов: «В камне таится некая тайна жизни, он такой прочный и долговечный! Имея дело с камнем, художник вступает в контакт с тайной Божьего творения».
