Мой пульс подскакивает, и я понимаю, что двигаюсь к кухонной двери. Мог ли я что–то пропустить во время обыска?
Застежка–молния уже опушена вниз, когда изображение пробивает брешь в моем спокойствии, и я направляюсь к лестнице. Я остаюсь сосредоточенным, поскольку наблюдаю за ее манипуляциями с платьем, когда вижу потайной карман. Бл*дь! Я не собираюсь ждать, пока она что–то вытащит. Я срываюсь на бег, перескакивая ступеньки, и направляюсь к ее двери. Ключ царапает мою ладонь, и я впихиваю его в замочную скважину, поворачивая быстрыми рывками. Мои глаза снова опускаются на дисплей, как раз вовремя, чтобы увидеть, маленький антикварный нож в ее руке. Она бросается в дальний угол, и поворачивается так, что я больше не вижу, что она делает.
От моего толчка дверь с грохотом ударяется об стену, и я мчусь к шкафу, наблюдая, как она разворачивается ко мне. Капля алой жидкости скатывается вниз по руке, когда я бросаюсь на нее, отражая удар, который мне наносят.
— Отвали от меня! — она пытается выдернуть руку из моего захвата, и нож падает на пол, когда я едва не переламываю ее запястье.
— Ты действительно думала, что я не узнаю, что ты делаешь? — взрываюсь я. Моя рука сжимает ее горло, а собственное прошлое, встает перед глазами красной пеленой. — Что я тебе говорил? Ты просто не можешь не сопротивляться, не так ли? — я впечатываю ее в стену, даже не задумываясь, что делаю.
— Давай же, — булькает она задыхаясь. — Сильнее.
Я усиливаю хватку и замечаю, что ее руки тянутся вверх, как будто она хочет схватить меня за руку, но останавливается, просто закрывая глаза. Я не могу сделать это. Не могу понять, как легко она принимает исход. Она уже мертва. В душе.
Губы Дианы синеют. Я выпускаю рабыню из рук, загоняю в сторону кровати и накрываю ее своим телом, прежде чем она может ускользнуть. Паника на ее лице говорит мне, что она знает, что будет дальше. Вопль заполняет комнату, когда я борюсь с ее сопротивлением и заковываю в наручники. На ум не приходит ничего кроме крови, которой была покрыта моя жена. Единственная настоящая рабыня, которая когда–либо была у меня. Я не смог спасти ее тогда; даже не увидел глубину всей той боли, которую она хранила из–за утраты нашего новорожденного сына. Попытка Дианы болезненно напоминает мне об этом. Слишком болезненно, чтобы я мог принять это.
— Теперь ты заплатишь за свою глупость.
Своими действиями она причинила мне боль, вскрыв эмоциональные раны, которые я даже не знал, что все еще были. Те, что я отгонял от себя так, как только мог. Эта опасная ситуация доводит меня до отчаяния, и я не могу думать ни о чем другом, как преподать ей урок, который так или иначе заставит ее отказаться от желания умереть.
