Перед глазами оказывается еще одна дверца, и я бросаюсь к ней, пытаясь ее открыть. Полотенца, полотенца для рук, несколько бутылочек с… детским шампунем? Я подпрыгиваю, пытаясь разглядеть, что лежит сверху. Ничего не видно. Я хватаюсь за верхнюю полку руками, а ногами встаю на нижнюю, чтобы преодолеть препятствие. Ничего.
Дерьмо!
Где–то здесь должно быть что–то острое. Я направляюсь обратно к раковине и открываю ящики и нижние шкафы, которые ее окружают. Пусто. Каждый последующий открытый мной отсек оказывается пустым, заставляя возрасти мою тревогу. Я должна просто попытаться броситься на него и побороть? Это не сработает. Может быть, я и не слабая, но не нужно обманывать себя. Я уже ощутила всю его силу, и с моей ее даже не сравнить.
Вцепляюсь пальцами в волосы, когда из глаз грозятся брызнуть слезы.
— Думай, Диана, — слова едва слышны даже для моих ушей. Мой мозг должен хоть немного поработать. Какая самая опасная вещь у меня есть? Я знаю это и так, без лишних раздумий. Шампунь. Если я смогу ослепить его им, возможно, выиграю себе немного времени, чтобы найти выход из этого дома. Но если я не… нет, я не могу думать о такой возможности прямо сейчас.
— Пять минут.
Его крик настигает меня даже в ванной. Я поворачиваю краны, чтобы сделать воду приемлемой и вхожу внутрь. Первое, что я вижу, это слишком знакомая бутылочка. Бл*дь, детский шампунь. Я хватаю его, поворачивая вокруг, чтобы прочитать этикетку, хотя уже и так знаю название.
— Черт возьми! — я бросаю его на пол так быстро, как только могу. Нет никакого шанса, что я ослеплю его им. Не тогда, когда он заставляет гореть мои собственные глаза. Видимо, он делал это прежде. Нет сомнений, что он мучил и насиловал других женщин, до меня.
Подавляющее желание упасть на пол и свернуться в клубок, сейчас намного сильнее, чем когда–либо. Разве, я не могу просто спокойно умереть?
Больше нет.
Не тогда, когда мне приходится тратить каждую минуту на поиск возможности сбежать или ранить человека, который сделал меня своей пленницей.
Дверь распахивается раньше, чем заканчивается отведенное мне время. Наши глаза встречаются через запотевшее стекло душевой кабины, которое отделяет нас и шквал такой ярости, которой я никогда не испытывала раньше. Бинт промок, сквозь его повязку уже просачивается кровь, но он ни капельки не выглядит обеспокоенным моим нападением. Не с таким голодным выражением лица. Которое я готова стереть. Единственный вариант, при котором я могу это сделать, почти ужасает. Но разве все может стать еще хуже?
