".
Я всхлипываю, как только понимаю, что он поддел ножом пуговицу на моих слаксах, и медленно тянет вниз молнию. Я извиваюсь под его руками, пытаясь увернуться в сторону, но он продолжает стягивать их вниз. Оковы на ногах держатся очень крепко, что не особо помогает ему меня раздевать. Лезвие скользит по ткани, разрезая ее, и от этого звука мое тело вновь начинает дрожать. Я чувствую его руку и то, как она натягивает материал возле моей киски, чтобы побыстрее от него избавиться.
— Очень милые трусики для той, кому незачем жить. Ты всегда одеваешься с таким вкусом?
Я знаю, что именно он имеет в виду. Белый шелк с бледно–розовой отделкой. Возможно, когда я его покупала, он казался мне красивым. Если я и могла чем–то похвастаться, то это было нижнее белье. Но с тех пор, как не стало Ронни, я больше не придаю этому значения.
— Ты зашел слишком далеко. Выключи телевизор и отпусти меня.
Он опускает нож, и я чувствую его легкое прикосновение к моему бедру.
— Открой глаза. Следующими будут трусики, потом рубашка, а затем твой бюстгальтер…
Я не могу вынести мысль о том, что останусь перед ним голой. Никто и никогда не видел меня такой, кроме моего мужа. Я медленно поднимаю веки. Слаксы разрезаны до самих щиколоток. Одним легким движением, он разрезает остатки ткани, и снимает их с меня.
— Умница. А теперь смотри фильм, а я лягу рядом. Если отвернёшься, или закроешь глаза, я доберусь до трусиков, и не остановлюсь до тех пор, пока мне будет просто нечего с тебя срезать. Но в таком случае, тебе очень не понравится то, что случится потом.
На глазах выступают слезы, и я не могу поверить, что эмоции прорываются через занавес медикаментов. С каждой новой каплей я чувствую все больше. Больше. Пока мое зрение не застилает размытое месиво из крови, раны на затылке, и мух, которые роятся вокруг головы, словно черная туча.
— Меня сейчас стошнит, — я едва могу выдавить из себя слова. Разглядывая все детали, мне кажется, что я даже могу ощутить жуткий запах смерти.
— Не стесняйся. Продолжай смотреть.
Он лежит рядом со мной, опираясь на локоть, и мы выглядим будто парочка, решившая посмотреть фильм перед сном. Мы с Ронни так делали. Хотя тогда я не была прикована. Меня не заставляли смотреть криминальные сцены, или как там еще можно назвать те картины, действие которых разворачивается на экране.
— Наслаждаешься? — спрашиваю я, но не поворачиваю к нему голову. Я смотрю вперед, ощущая, как начинаю неметь. Это может стать выходом. Если просто пялиться на стену или в верхний угол экрана, это может сработать.
