Меня спасло воспоминание о мисс Доггарти. Уже через минуту я был готов на любые подвиги. Деби сначала сопротивлялась, но больше для приличия, очень вяло, так что ушел я от нее только часа через два. Снова проверил, надежно ли заперты все двери, и лишь после этого отыскал в записной книжке твой телефон. Я позвонил тебе из кухни. Была почти половина первого ночи.
Я страшно устал, возможно, потому, что осталось самое трудное. Когда ты собирался вернуться? Часов через пять или шесть? Хватит ли мне этих пяти-шести часов, чтобы довести рассказ до конца?
Дома тебя не оказалось. Автоответчик продиктовал другой номер: служба сообщений. Перезвонив туда, я попросил передать, что звонил и нахожусь дома. Потом я уснул — на час или два, не больше. Встал, чтобы пойти в туалет, но по пути попался на глаза телефон. Мучила совесть, и я уже настроился набрать номер больницы, чтобы наконец сообщить о подлинной причине теткиного отравления, как вдруг телефон зазвонил.
Нисколько не сомневаясь, что это — ты, я собирался первым делом поблагодарить за ответный звонок. Но в трубке послышался незнакомый женский голос.
— Мистер Левин? — спрашивали оттуда. — Мистер Рони Левин?
Это оказалась медсестра из больницы, куда сегодня после полудня привезли мистера Кэя. Убедившись, что я — то самое лицо, которое велел разыскать больной, она передала, что мистер Кэй просит срочно его навестить.
Больница находилась в Бруклине, рядом с Проспект-парком, он лежал в палате 803. По ходу разговора выяснилось, что его настоящая фамилия вовсе не Кэй, а Клейнер.
Приемные часы — с трех до пяти, ежедневно, — пояснила медсестра, — но… (последовала пауза)… к нему не допускают посетителей, а мое дежурство кончается завтра в девять утра… Вам лучше прийти пораньше, чтобы успеть спокойно поговорить. Кроме того, около восьми миссис Клейнер навестит больного, а он, скорее всего… не захочет, чтобы вы с ней встречались…
Я не понял, почему нельзя встречаться с миссис Клейнер, но прилежно записал все данные и тут же, около телефона, заснул.
Проснулся я в шесть утра, быстренько набросал две записки: матери — чтоб не забыла захватить с собой ключ, и Деби — пообещав взять ее вечером в кино, на дискотеку или в любое другое место, куда захочет, — после чего, не теряя времени, помчался на автобус. Мне ведь еще предстояла пересадка на метро. Утром все и в самом деле смотрелось намного веселее — и люди, и улицы. Водитель автобуса улыбнулся, пробивая мне билет.
