Без пяти минут семь раздается звонок в дверь.
Я открываю и вижу, как изумрудным огнем зажигаются его глаза.
— Господи, — восклицает он, мягко проходясь по моей щеке костяшками пальцев. Он одет в темно-красную рубашку, верхние две пуговицы расстегнуты, показывая красные хрустальные бусы, которые колышутся при каждом его движении, и черные брюки, с острыми отутюженными складками, а ботинки такого же цвета, как рубашка.
Он выглядит как гангстер и ведет меня к нелепому затонированному Range Rover с массивными колесами и рядом фар спереди. Я приподнимаю брови, он улыбается, бесхитростно, словно ребенок.
— Люди рассчитывают на цыган, которые захотят купить именно такие вещи. Садись. Это забавно.
Я серьезно сомневаюсь в том, что это может быть забавно и что буду смеяться.
Он везет меня в фантазийный с дубовыми панелями, удостоенный звезды Мишлена ресторан, «Hibiscus». Винные бутылки поблескивают в серебряных ведерках. Внутри не пахнет едой, а скорее духами от жирных котов из Мейфера (фешенебельный район в Лондоне). Персонал сдержанный и безупречный с превосходным вниманием к клиентам. Коктейли от заведения, деликатесы и обильное количество кислого хлеба. Меню интригует.
— Что ты будешь? — спрашиваю я Джека.
— Жареного поросенка с ирландскими морскими ежами.
— Я никогда не пробовала раньше морских ежей. Они вкусные?
— На любителя. Они обладают грязным, сексуальным ароматом, — говорит он шепотом и его глаза опускаются на мои губы.
Вот опять, сладкий трепет возникает от его взгляда у меня внизу живота. Я отвожу глаза.
— Я буду желтоперого тунца с запеченным артишоком в пене Херефордшир сосны.
Он кривит лицо.
— Тьфу... я не смогу есть пену. Она напоминает мне больную кошку.
Но это не пена, а живые морские ежи, которые подаются со сладким картофелем, один взгляд на которых делает меня больной. Я почти выплевываю это ископаемое, похожее на варево, как только Джек кладет мне его в рот. Он смеется над выражением моего лица.
Когда Джек смеется, то выглядит совершенно другим человеком. Он перестает быть твердой задницей с хладнокровным взглядом гангстера. Подумать только — он становится по-настоящему прекрасным. Я просто пялюсь на него в открытую, удивляясь, насколько беззаботным, красивым и молодым, он вдруг становится. Голос полный тревоги шепчет, вызывая на моих обнаженных руках покалывание и поднимая волоски: «Ты влюбляешься в него... Ты... Ты».
Я откидываюсь на спинку кресло, аппетит пропадает. Беспокойство, подобно касторовому маслу, течет вниз по моему горлу.
