– Кого арестуют? – раздался чей-то голос.
Кэт круто развернулась. Кортни! Она семенила к ним в розовых туфлях на пятидюймовых шпильках.
– Ребята, вы чего забыли на улице в такую мерзкую погоду? – спросила Кортни.
– Мы – ничего, – сказала Кэт. – Уже уходим.
– Но я только пришла, – заскулила Кортни и взглянула на Рен. – А Ной здесь?
– Мы уходим, – повторила Кэт, обращаясь к Рен. – Ты пьяна.
– Да… – Рен подняла повыше зажатую в руке бутылку. – Наконец-то.
– Ну-ну! – сказал Ливай, выхватывая и бросая бутылку в мусорный контейнер. – Открытая тара.
– Это же мое пиво, – возмутилась Рен.
– Скажи погромче, малолетка, а то тебя еще не все копы услышали, – улыбнулся Ливай.
А вот Кэт совсем не улыбалась.
– Ты пьяна, – повторила она сестре, – и поедешь домой.
– Нет, Кэт. Не поеду. Я пьяна, и я гуляю дальше. В этом весь чертов смысл гулянок!
Рен покачнулась, Кортни засмеялась и обняла ее. Рен взглянула на свою соседку и тоже хихикнула.
– Ты только и говоришь про «весь чертов смысл», – пробурчала Кэт.
Мокрый снег скреб по щекам, как гравий. У Рен в волосах застыли крошечные льдинки.
– Я не оставлю тебя одну, – сказала Кэт.
– А я и не одна, – ответила Рен.
– Все в порядке, Кэт, – улыбнулась Кортни слишком уж снисходительно. Что за ужасная розовая помада! – Я здесь, Хан Соло здесь… – Она игриво посмотрела на Хандро и добавила: – Ночь только начинается.
– А ночь только начинается! – пропела Рен, кладя голову на плечо Кортни.
– Но я не могу… – произнесла Кэт.
– Здесь просто дубак. – Кортни вновь обняла Рен. – Идем.
– Только не в «Маггси», – сказал Хандро, уходя прочь от бара.
Он обернулся и посмотрел на Кэт. На секунду ей показалось, будто он что-то собирался сказать, но передумал. Рен и Кортни пошли за ним следом. Кортни ковыляла на каблуках. Рен даже не взглянула на сестру.
Кэт проследила, как они прошли здание и исчезли под очередной сломанной неоновой вывеской. Она смахнула снег с лица и спустя одну холодную и мокрую минуту услышала чей-то голос:
– Эй!
Это был Ливай. Он все еще стоял у нее за спиной.
– Поехали, – сказала Кэт, глядя на тротуар.
Мало всех прочих бед, уместившихся в эту минуту, теперь и Ливай, наверное, считал ее дурой. Пижамные штаны Кэт промокли, ветер продувал их насквозь. Она задрожала.
Ливай, проходя мимо, накинул капюшон ей на голову. Кэт тоже направилась к фургону. Ощутив, что у нее стучат зубы, она поняла, как сильно замерзла.
– Я сама, – сказала Кэт, отклоняя помощь Ливая.
Подождала, пока он не отойдет, и вскарабкалась на сиденье. Ливай сел за руль и завел фургон, потом прибавил тепла в салоне, включил дворники и поднес руки к печке.
