– Я просто уверена, что они встретились в Нью-Йорке, но им потребовалось пять лет, чтобы сюда перебраться.
– Смотри! Волчица явилась в три часа дня, – оживилась Рейган.
– Она пристегнула свой хвост?
– Не знаю, подожди-ка… Нет, черт подери!
– Мне даже нравится ее хвост, – шепнула Кэт и мило улыбнулась пухленькой девушке с крашеными черными волосами.
– Если я появилась в твоей жизни по божьей милости, чтобы уберечь тебя от чертова хвоста, – заявила Рейган, – тогда я принимаю эту миссию.
В ее глазах Кэт и так была слишком странной.
– Мало того что у тебя висят рисунки с Саймоном Сноу, – сказала она Кэт вчера перед сном, – но почему это должны быть гейские рисунки?
Кэт посмотрела на постеры над своим столом, где Саймон и Баз держались за руки, и ответила:
– Оставь их в покое. Они влюблены.
– Не помню, чтобы что-то подобное было в книгах.
– Когда о Саймоне и Базе пишу я, – сказала Кэт, – они влюблены друг в друга.
– Что значит, когда ты о них пишешь? – Рейган замерла, прервав процесс облачения в футболку. – Нет, знаешь что? Не продолжай. Я не хочу этого знать. Я и так уже с трудом смотрю тебе в глаза.
Ливай был прав: должно быть, они всерьез поладили. Теперь стоило Рейган сказать нечто подобное, Кэт лишь хотелось рассмеяться. Если Рейган пропускала ужин, Кэт все равно шла в столовую и садилась за их столик. Когда позже соседка возвращалась в комнату, если, конечно, возвращалась, Кэт докладывала ей все, что та пропустила.
– Футбольный Ботинок наконец поговорил с венесуэльской Линдси Лохан, – сообщала ей Кэт.
– Ну, слава богу! – отвечала Рейган, плюхаясь на кровать. – Сексуальное напряжение между ними просто зашкаливало.
Кэт не знала, где пропадает Рейган по ночам. Может, у Ливая.
В этот момент Кэт взглянула на парня…
Он сидел на ее кровати и поглощал уже второй батончик «Черничное блаженство». Ливай был одет в черные джинсы и черную футболку. Может, он тоже работал в «Олив гарден».
– Ты официант? – спросила она.
– В данный момент? Нет.
– Ты работаешь на кассе в «Ланком»?
Он засмеялся:
– Что?
– Хочу понять, почему иногда ты одет во все черное.
– Может, я просто люблю все мрачное и готическое, – улыбнулся он, – но лишь по определенным дням.
Кэт усомнилась, что Ливай любит все мрачное и готическое: у него было самое улыбчивое лицо, которое она когда-либо видела. Его улыбка начиналась от подбородка и заканчивалась у поредевшей линии роста волос. На лбу собирались морщинки, а глаза искрились. Даже уши приходили в движение – слегка подергивались, как у собаки.
