– Это было давно. Я тогда была студенткой, и то, как преподавали психологию в университете, меня не совсем устраивало. Я взяла несколько работ доктора Лоран и сравнила с моими собственными теориями. Рискованный шаг и претенциозный, вне всяких сомнений.
– Что вы думали по поводу работы, проделанной доктором Лоран с маленьким мальчиком, каким я был тогда?
По лицу Линетт пробежала тень.
– Я нашла ее интересной, – только и сказала она.
Она не стала ничего пояснять, только вздохнула и повела рукой, словно отгоняя ненужные мысли.
– Ну, довольно говорить обо мне. Я должна была как-то представиться, но главное, для чего я здесь, – это чтобы выслушать вас.
Почувствовав себя увереннее, Ноам рассказал ей о своей депрессии, о приступах тревоги, о навязчивой идее смерти.
Линетт Маркюс слушала внимательно, делая время от времени заметки. Когда он закончил свой рассказ, она подняла на него вопросительный взгляд.
– Вы не все рассказали мне, Ноам. Расскажите о той странной фразе, которую произнесла ваша племянница.
Ноам отметил про себя, что доктор Лоран упомянула об этой части его истории, что говорило о значении, которое она ей придала. Он описал сцену.
– У вас создалось впечатление, что это были не ее слова, что они звучали неуместно в ее устах?
– Да, именно так. Сама речь, голос, вся ситуация… Как будто кто-то говорил со мной через нее. Знаю, это нелепо…
– А встреча с этим… проповедником?
Ноам рассказал и о ней.
Линетт Маркюс – внимательная, сосредоточенная – нацарапала несколько слов.
– Вы верите в Бога, Ноам?
– В Бога? Нет, – категорично ответил он.
– Вы атеист?
– Не совсем… – спохватился он. – Скажем так, я агностик. Я верю в некую высшую силу. Возможно, и есть какой-то великий распорядитель, который управляет этим миром, но у меня не получается свести его к какой-то определенной религии. А почему вы спросили?
– Чтобы узнать размеры пространства, которое вы отводите собственной душе.
– Размеры пространства, которое я отвожу душе?
– Да, территория, на которой развивается ваша душа, состоит из вопросов, которые вы задаете самому себе, из того, о чем вы готовы задуматься, во что поверить, что принять. Человек, придерживающийся строго материалистического мировоззрения, заключает ее в рамки отношений собственности. Ученый предоставляет ей территорию своих научных изысканий. Интеллектуал позволяет ей достигать границ своего разума. Мистик сносит все пределы рационального, чтобы дать душе возможность занять столько места, сколько она сама захочет, и питаться всеми возможными вопросами.
