– От меня-то чего хочешь?
В принципе, я уже и сам понял, что он хочет, после его последних слов.
– Найти бы их, обоих найти. Антонину в доме запру да замуж выдам, а Илюшку – под суд княжеский, неча девиц соблазнять.
– Помилуй бог, Гаврила! Где же их искать, Русь большая.
– Потому к тебе и пришел, что удачлив ты да умом не обижен.
– А если любовь у них?
– Да пусть любит кого желает. Жениться на ней он не хочет – не боярского-де звания девица. А в блуде – нельзя. Семья быть должна, детишки от законного супруга. Для кого я приданое собирал? Позор-то какой на мою голову! Теперь и мужа достойного не сыскать, порченая девка. А уж как мы ее холили да лелеяли, ни в чем отказа не знала. Старший сын весь в меня, серьезный. А любимица вон чего вытворила. Ну, вернется – я ей покажу, как фамилию чернить, ровно подлого сословия, а не купеческого. Ну так что, возьмешься ли?
– С Иваном как быть? Он днями с товаром во Владимир собирался.
– Мне бы твое согласие получить, а с Иваном я договорюсь. На худой конец ему своих охранников одолжу, мало будет – двух-трех человек дам.
– Хорошо, договаривайся с Иваном. Коли согласен он будет, попробую сыскать, но ручаться не могу. Парсуна ее есть ли?
– Нет, – развел руки купец. – Как-то не довелось мастера встретить, чтобы лик ее написать.
– Как же мне ее искать, когда я ничего, кроме имени, не знаю? Куда отправилась – неизвестно, как выглядит – непонятно.
Купец огладил бороду.
– И правда. Вот что: дочка на мать похожа очень, только моложе. Может, на родительницу поглядишь?
Пришлось согласиться, хотя все это – очень относительно.
Мы с купцом на его возке поехали к нему домой. Правил лошадью он сам – приехал без кучера, хотя и люди есть, и в деньгах не стеснен. Вероятно, хотел, чтобы его поездка ко мне осталась тайной.
Дом купца впечатлял: раза в два больше, чем у Крякутного, первый этаж из камня, еще два – бревенчатых. В окнах – не слюда, а настоящее стекло, большая редкость в силу дороговизны. Да и везти его приходилось из-за моря, не делали стекло пока на Руси. Двор выложен дубовыми плашками – очень удобно, грязи после дождя нет, долговечно. Во дворах победнее двор застилали соломой, почти каждый день ее приходилось менять.
Мы прошли в дом, сразу в трапезную. Еще в сенях расторопная прислуга выскочила за указаниями.
– Супружницу ко мне!
Прислуга исчезла.
Через пару минут, едва мы уселись, в комнату вплыла – по-другому не скажешь – лебедь белая. Красавица лет тридцати пяти – тридцати семи, с толстой русою косой из-под кокошника, стройным станом и горделивой походкой. Пава! Почему-то мне вспомнились слова из известного кино: «Бровьми союзна, губы алые…» ну и еще что-то в этом духе. Действительно хороша!
