Мисс Ходжес шутливо поморщилась.
— Во — вторых, я не совсем понимаю, о чем ты меня просишь. Ты действительно хочешь, чтобы я помогла твоим друзьям наладить выпуск газеты, или же ты ждешь от меня, что я помогу тебе отвлечь их от газеты и приобщить к музыке?
— А нельзя нам и то и другое?! — так поспешно воскликнула Лоретта, что забыла прибавить «мэм».
— Не знаю. Можно, наверно, — улыбнулась мисс Ходжес, но тут же серьезно продолжала: —
Ты говоришь, печатная мастерская принадлежит твоему брату, Вильяму. А что он думает по поводу вашей затеи?
— Не знаю, мисс Ходжес. Понимаете… он всегда хотел быть печатником, даже хотя мама была против, и это я нашла для него дом, который сдавался в аренду, и он был мне благодарен, и поэтому разрешил привести туда ребят. Но теперь, когда они там, он боится.
— Неудивительно, — заметила мисс Ходжес. — И ты тоже боишься, Лоретта. Я же вижу. Такое впечатление, что вы с Вильямом ухватили за хвост тигра, а теперь ищите того, кто бы помог вам с ним справиться.
— За хвост тигра?
— Ну да. То, что вам двоим не под силу.
— Да, мэм.
— Тебе, ей — богу, надо оставить эту привычку, — сказала мисс Ходжес. — Иначе ты и в сорок лет будешь всюду вставлять свое «мэм». — Учительница глубоко вдохнула и выдохнула с легким стоном. — Ну ладно, насколько я понимаю, бывают привычки и похуже. Так когда ты хочешь, чтобы я к вам пришла?
— Сегодня, мисс Ходжес. Сразу же после школы.
— Что? Сегодня? — недовольно переспросила мисс Ходжес, снова посмотрев на часы. — Да понимаешь ли ты, что сегодня я никак не могу! Я иду на обед к своей подруге! После обеда я должна навестить в больнице маму, а вернувшись домой, проверить сто двадцать тетрадей. Боюсь, что мне всю ночь придется над ними сидеть.
— Да, мэм, — вяло ответила Лоретта и направилась к двери.
— Лоретта! Хорошо, я подумаю. Честное слово. И как-нибудь зайду к вам. Но вряд ли мне это удастся сегодня.
Лоретта даже не потрудилась оглянуться или сказать «до свидания». Следующие полтора часа она провела, сидя на невысокой стене напротив школы и глядя в пустоту.
Вывеска была готова. Сверкающие золотые буквы сообщали: «Радостная печатная мастерская. Вм. Хокинз, влад.».
Но Кэлвин, добавлявший последние штрихи к своему творению, выглядел озабоченным.
— Ну, как тебе? — спросил он у Лоретты.
— Очень красиво, Кэлвин. Но…
Кэлвин отшвырнул бутылку с краской; из нее вытек золотой ручеек и медленно пополз по тротуару к сточному желобу.
— Так и знал! — закричал Кэлвин. — Ничего не выходит. Новые буквы не подходят к старым. Ты ведь об этом?
