Хотя я еще не совсем пришел в себя и раны сильно болели, обращались со мной жестоко. Наручниками туго стянули запястья за спиной, толкали и пинали каждый раз, стоило мне запнуться или не сразу исполнить приказ. Я стоял посреди камеры, и полдюжины агентов ФБР со всех сторон выкрикивали свои вопросы, тогда как я, даже если бы захотел, все равно не был способен ни на что, кроме нечленораздельного бормотания.
Но даже в этом состоянии я почувствовал прилив радости, поняв из вопросов следователей, что остальным удалось спастись. Снова и снова окружавшие меня парни кричали мне в лицо: «Где остальные? Сколько вас было в доме? Как выбрались другие?» Очевидно, масляно-бензиновая яма надежно скрывала вход в туннель. За вопросами почти обязательно следовали удары, пока я в конце концов не повалился на пол и не избавился от мучений, лишившись чувств.
Придя в себя, я обнаружил, что все еще лежу там, где упал, на голом цементном полу. Свет не выключили, но меня оставили одного, и я слышал гул отбойного молотка и другой шум из ближайшего коридора, в котором шел ремонт. У меня болело все тело, особенно мучили наручники, но голова была почти ясной.
Первым делом я пожалел, что у меня нет яда. Найдя бесчувственное тело среди обломков, агенты тайной полиции, конечно же, немедленно сорвали с моей шеи цепочку с капсулой. Оставалось только ругать себя за то, что я не взял капсулу в рот до взрыва. Наверно, во рту ее бы не нашли, и я бы разгрыз ее еще в больнице, как только ко мне вернулось сознание. В последующие дни мне не раз пришлось пожалеть об этом.
Потом я опять пожалел и отругал себя. Мне было до того мучительно думать, будто на мне самом из-за дурацкого визита к Эльзе лежит ответственность за мое теперешнее положение, что я почти убедил себя в этом. Наверно, кто-то из Эльзиного окружения проследил за мной на обратном пути до дому и потом сообщил куда надо. Позднее эти подозрения были косвенным образом подтверждены моими тюремщиками.
Всего несколько минут я пробыл наедине со своей болью и своими мрачными мыслями, прежде чем начался второй этап допросов. На сей раз два агента ФБР пришли в мою камеру в сопровождении врача и еще трех мужчин, два из которых были Черными накачанными гигантами. Третий показался мне сутулым и седым стариком лет семидесяти. Мерзкая улыбочка играла в уголках его толстых губ, время от времени раздвигавшихся в зловещей усмешке, так что становились видны золотые пломбы в желтых от табака зубах.
