Часа через два женщина снова появилась, что-то положила в руки моему брату Эдику. Мы посмотрели, что она положила. Оказалось, что это детская машинка, совсем как настоящая, только не хватало одного колесика.
Но мой брат никогда не видел игрушек. Он вцепился в эту машинку, прижимал ее к себе, катал по земле, дудел как паровоз и даже лег спать вместе с ней.
К сожалению, моя кукла недолго дарила мне радость. На одной из остановок я, вылезая из машины, уронила ее на дорогу. От удара о мостовую голова куклы раскололась, и из нее выпали прекрасные голубые глаза. Мне было страшно смотреть на ее выпавшие глаза.
Как будто разорвался снаряд рядом с ребенком, и он умирает. Я взяла куклу на руки, попыталась вставить глаза…
Мама подошла, перевязала кукле голову, вставила глаза, но они не двигались, и я поняла, что моя кукла умерла. Я много видела смертей и знала, что нужно делать. Я нашла большую коробку, положила туда куклу, закрыла крышкой, отошла подальше от дороги, выкопала ямку и положила туда коробку. Засыпав ямку, нарвала веток и обложила ими могилку.
Я не плакала, тихо постояла и пошла к своей машине. Люди молча наблюдали за мной, у некоторых были в глазах слезы. Они, как мне кажется, вспоминали смерть своих детей.
Из Берлина колонна машин направилась на восток. Перед отъездом нам выдали паек на три дня: тушенку, сахар, галеты, сухое молоко. Эти продукты Советскому Союзу поставлялись из Соединенных Штатов Америки.
Когда мы подъезжали к территории Польши, нас предупредили, чтобы на стоянках далеко от машин не отходили, воду из колодцев не пили и никакое угощение от местных жителей не брали, так как все это может быть отравленным.
Колонну поляки несколько раз обстреляли. И нашим солдатам приходилось вступать в перестрелку. Мы спрашивали солдат, почему поляки стреляют. Наши сказали, что многие ненавидят русских. Почему? Солдаты пожимали плечами…
В конце июля прибыли в Брест. Город был почти полностью разрушен. Нас поселили в палатках. И начались вызовы к следователям НКВД. Спрашивали у всех: почему не эвакуировался, что делал в оккупации, как попал в плен, чем занимался. Спрашивали, а потом перепроверяли показания. При малейшем подозрении бывших пленных отправляли в ссылку в северные районы страны. Я почему-то плохо помню события того периода.
Запомнился только случай, связанный с нашей судьбой. В палаточном городке существовало правило: на допрос вызывали только один раз. Если вызывали вторично, значит НКВД «раскопал» в твоей биографии что-то…
