Вошла служанка. Я спросила, где туалет. Она вытащила из-под кровати горшок, но я стеснялась при ней. Служанка все поняла и, взяв меня за руку, повела на нижний этаж и показала туалет. Когда я вернулась в спальню, служанка меня снова уложила в кровать, и я крепко уснула.
Утром после завтрака мы с фрау Анной отправились в больницу к знакомому доктору. Осмотрев мои раны, он воскликнул: «O, mein Gott»[7] — и сказал, что мне необходимо сделать небольшую операцию. Отвел меня в операционную и, сделав обезболивающий укол, зашил рану на голове, на правом мизинце, где был вырван ноготь, и на правом глазу. Перевязав другие раны, посадил меня в кресло на колесиках и отвез в приемную комнату, поручив фрау Анне посидеть в течение часа около меня, чтобы я не трогала бинты. Мне дали какой-то напиток, и я вскоре уснула. Проснулась я уже на операционном столе. Врач обрабатывал ожоги, затем наложил какую-то мазь. На машине нас с Анной отвезли обратно в ее дом. Анна сама отвела меня в мою комнату, принесла еду, сама с ложки накормила, дала выпить напиток, и я уснула.
Время от времени я просыпалась, видела сидящих около меня то Анну, то Ганса. Оказалось, я проспала более суток. Проснувшись, я почувствовала себя здоровой. Впервые за последние три месяца не было сильных болей, которые не давали мне покоя. Передо мной сидел Ганс и улыбался. Он позвал служанку, попросил ее одеть меня, и повел в столовую, где уже находилась фрау Анна. Она рассказала, что доктор — ее родственник. С риском для себя он обещал помочь мне, но не мог оставить меня в больнице, так как я русская пленная, и кто-нибудь из персонала мог сообщить об этом в гестапо, но обещал навещать меня.
И доктор действительно приходил часто, делал перевязки и удивлялся, как стойко я терплю боль при снятии прилипших бинтов.
Через неделю фрау Анна решила сходить со мной в лагерь, чтобы моя мама не беспокоилась обо мне. Она надела на меня красивое платье, туфли с носочками в тон платья, пальто и шапочку с помпоном и взяла сумку, наполненную продуктами и одеждой.
Вначале зашли в кабинет надзирательницы. Фрау Анна поговорила с ней и вручила какой-то увесистый пакет. Надзирательница, принимая пакет, заулыбалась и вышла. Через несколько минут она привела мою маму и удалилась.
Мама кинулась ко мне, осмотрела и ощупала всю. Только потом она подошла к фрау Анне, обняла ее и поблагодарила.
У фрау Анны появились слезы на глазах. Она отвернулась, вытерла слезы платком и рассказала, как идет лечение, чем я питаюсь, и о нашей дружбе с Гансом. У мамы тоже появились слезы.
