. Например, жители Тофлы, судя по моему архиву, только после 1700 года стали хлопотать о бумагах, которые бы удостоверили «чистоту крови истинных идальго», да и то это делали в основном побочные ветви нашего семейства, поскольку такие бумаги были им необходимы для поступления на военную службу. Представители основной ветви семьи, слывшие людьми более скромного нрава, но в глубине души страшные гордецы, не утруждали себя подобными мелочами. С другой стороны, это действительно было время «праздного тщеславия», достигшего своего расцвета и возвещавшего о скором упадке знати, это было время придворных, не служивших ни при каком дворе, которые занимались лишь тем, что жили в свое удовольствие и тратили денег чуть больше, чем имели. Во времена королевы-регентши Мендисабаль одним росчерком пера уничтожил их всех, отменив майорат и пожизненные права на землю
[13].
Взошло солнце, птицы на ветвях старого вяза во дворе запели и разбудили меня. Становилось жарко. Я вошел в спальню Марии Антонии, чтобы рассказать ей о своих планах.
— Я все думаю о нашей вчерашней поездке. По-твоему, было бы глупо попытаться…
Она улыбалась.
— Знаю, знаю, о чем ты. Но сначала скажи — на какие миллионы?
— Ах, ну к чему сейчас об этом! Там посмотрим. И вообще, оставим в покое миллионы, раз уж у нас их не слишком много.
— Может, ты собираешься заложить имущество?
— Да нет.
— Тогда что же?
— Потом что-нибудь придумаем. Мы ведь даже не знаем, решится ли хозяин продавать… Лучше скажи, хотела бы ты жить там, наверху?
— Честно говоря, мне это не приходило в голову. Впрочем, и тебе вряд ли подойдет этот дом, там же нет никаких удобств.
— Летом можно обойтись и без особых удобств.
— А ты думаешь только о лете?
Более всего я думал о зиме, о прозрачном звенящем воздухе, о снежных бурях и туманах. Но к чему создавать иллюзии? Близость дикой природы хороша при наличии двойных рам, центрального отопления, кровати с пологом, мягких удобных кресел и бархатных портьер. Я отлично понимал это и промолчал. Конечно, мне тоже не улыбалась идея выложить круглую сумму денег — лишних у нас никогда не водилось, — однако я почему-то решил, что тот сеньор, нынешний владелец Тофлы (почему бы не называть его сеньором, если мои знатные предки, должно быть, начинали так же?), не станет слишком противиться, когда ему предложат переехать. Ведь у старика никого нет, кроме единственного сына, который ненавидит деревенское житье. «Разве молодым все это нужно? Им бы дачу с ванной и телевизором». А мы могли бы предложить ему нашу чистенькую и блестящую дачку, даже не с одной, а с двумя ванными комнатами, с электрической плитой (всегда наводящей на меня ужас), нашу уютную дачку, куда мы никогда не ездили. Конечно, она стоит гораздо меньше, чем поместье, но, если подумать, зачем нам земля, которую все равно никто не будет обрабатывать? В жизни и без того хватает забот. В конце концов, мы можем довольствоваться только домом и кусочком скалы, где его когда-то выстроили, а это, должно быть, не больше, чем две квартерады
