Незер к опеке привыкла, даже противиться перестала, но не позволяла одного — брить волосы на голове. Конечно, в первый же день появления в храме ее обрили, но больше ни разу! Никаких мерзких париков, пахнущих старым маслом и пылью!
Незер стала девушкой в двенадцать. Но даже когда это произошло, обрить себя не позволила. Возможно, ее снова напоили бы дурманящим напитком и лишили роскошных вьющихся волос, но в тот момент своих юных жриц посетила сама богиня любви Хатхор. Она бывала в храме нередко, но с малышками не общалась, обычно проводя время в обществе гостей и жриц постарше, тех, что дарили этим гостям свою любовь.
Услышав какой-то шум в той части, где жили младшие, еще не побывавшие на ложе с мужчинами жрицы, Хатхор заглянула и к ним. Рука богини остановила служанок, готовых применить по отношению к строптивой Незер силу:
— Против чего ты протестуешь?
— Я… я не хочу, чтобы мне брили голову!
Богиня подошла ближе, внимательно оглядела юную девушку, которая при таком внимании Хатхор вся подобралась, довольно хмыкнула:
— Но тогда придется каждый день смазывать волосы сандаловым маслом и мыть их.
— Я согласна!
Богиня приказала служанкам:
— Оставьте ее.
Она еще что-то говорила старухе, но что именно, уже никто не слышал.
С того дня Незер перевели на половину взрослых жриц, но держали все же отдельно и продолжили обучение. Только теперь учеба была иной. От юной жрицы отныне не требовалось женить или разводить большие числа, записывая их в столбик, не требовалось запоминать истории всех богов или народов, окружающих Египет, не нужно упражняться в написании иероглифов, даже развивать гибкость или ловкость.
Ее стали учить искусству любви. Иной массаж, во время которого по телу прокатывала сладострастная волна, и оно выгибалось, сотрясаемое непостижимыми конвульсиями, иные упражнения со сладострастными позами, иной уход за кожей и даже волосами. Девушку стали окружать чувственные ароматы, а по ночам посещали удивительные видения.
Но в отличие от остальных, таких же, как она, Незер не отдавали гостям. Если кто-то из гостей появлялся в храме, девушке запрещалось показываться на глаза, сидя в своей комнате. К четырнадцати годам Незер, несомненно, была самой красивой из жриц, но все еще нетронутой. Хатхор словно берегла ее для кого-то особенного.
И вот этот день наступил…
По тому, как тщательно служанки удаляли волоски с ее тела, как умащивали кожу, пропитывали ароматным дымком волосы, втирали масло в локти и подошвы, Незер поняла, что ее готовят к первой ночи любви. Удивительно, но глаза подводить не стали совсем, и пухлые губы красить тоже. Даже золотую краску на соски не нанесли. Волосы просто распустили, чтобы огненная волна локонов покрыла всю спину.
