— Эй! Что ты здесь делаешь?
Он обернулся, и оба замерли, девчонка, видно, узнала свидетеля ее преступления, а Менес от изумления. Перед ним стояло совершенство — пухлые, красиво очерченные губы, нежный овал лица, темные брови вразлет над большими миндалевидными глазами изумительного зеленого цвета, точеная шея… Простенький калазирис не мог скрыть стройность фигурки, а торчавшая из него упругая грудь так и манила прикоснуться если не руками, то хотя бы губами. Такой и раскраска сосков охрой или золотом не нужна.
Но еще больше Менеса поразили ее волосы, они были мокрыми. Девушка вымыла свой парик и надела его, не просушив хорошенько? Да и парик какой-то странный — он не уложен в прическу, рыжие блестящие локоны рассыпались по спине, закрыв ее до самых бедер.
Первой опомнилась хозяйка жилища, она тряхнула головой, отчего волна тугих локонов заходила по спине, и, стараясь не смотреть ему в лицо, поинтересовалась:
— Зачем ты здесь?
Менес обратил внимание на походку. У девушки точеная фигурка, длинные ноги с небольшими ступнями, красивые руки, но едва уловимое покачивание бедрами подсказывало, что эта задорно торчащая грудь, тонкая талия и красивые колени уже познали прикосновение мужских рук. Скульптору понадобилось усилие воли, чтобы не думать о том, чем занимается красавица помимо воровства. И чем они могли бы заняться, не будь у него задачи найти анх.
— Думаю, ты поняла, почему. Я никому не рассказал и не скажу о воровстве, но ты должна вернуть украденное.
Она резко повернулась, заставив волосы взлететь над спиной, словно стаю птиц.
— Я не краду у бедных! — Зеленые глаза смотрели с вызовом.
— Но ты украла очень ценную вещь, ты хоть это понимаешь?
Девушка демонстративно пожала плечами.
— Ну и что? Наверняка у него золотых побрякушек полным-полно.
— Только это не побрякушка, как ты назвала, а анх — символ божественной власти.
Красавица даже обрадовалась такому уточнению.
— Тем более! Значит, он этот анх уже у кого-то украл. Вот с него и спрос. — Девушка сделала выпроваживающий жест, но Менес словно не заметил. Тогда она ехидно добавила: — Не я первая.
Что-то не похоже, чтобы преступница раскаивалась. Скульптор схватил ее за запястье и, как ни пыталась вырваться, держал крепко.
— Ошибаешься, ты первая, только тебе могло прийти в голову украсть символ божественной власти у Гора!
Она обомлела, даже дергаться перестала. И без того большие глаза распахнулись в немом вопросе.
Но эту красотку просто так не возьмешь, воспользовавшись тем, что Менес ослабил хватку, она ловко вывернула руку и мгновение спустя стояла в шаге от скульптора.
